Осень треплет кирпичные зданья,
посыпает сограждан золой.
Ожидается похолоданье.
Дядя возится с бензопилой.
Мало места для литературы.
Туча грустная машет крылом.
Ковыряются сонные куры
в бурой травке в массиве жилом.
Озирает окрестности ада
и презрительно губы кривит
праздношляющаяся монада,
переживший себя индивид.
Церковь в ложноклассическом стиле
по соседству с дымящей трубой.
Между ними его поместили,
обозвали всё это судьбой.
Не придумано пытки на свете
изощрённей, чем эта - домой
возвращаться с бутылкой в пакете
на ночь глядя почти что зимой.
На измученном лифте подняться,
нерешительно дверь отпереть...
Если вечером нечем заняться -
можно телек до глюков смотреть,
с собутыльником в шахматы биться,
жечь лучину, листать детектив,
написать Президенту, влюбиться,
сдать посуду, привить себе тиф -
лишь бы сдвинулось с мёртвыя точки,
ожило, отпустило виски
ремесло кустаря-одиночки
и лекарство его от тоски.