Когда Маяковский взглянул в окно,
Он подумал, что это мираж:
Часы на башне застыли в полночь
И дымился разбитый блиндаж.
Это был дикий север, как та сосна,
Одинокий, цепляясь к корням,
И жестяная труба надрывалась в ноктюрне,
Но её не слушал никто.
Маяковский достал свой наган на семь
И снова посмотрел за окно.
Он увидел отражение на чёрном стекле
И понял: this is the end.
Там светила луна, там накрапывал дождь,
Там полки голосовали за штурм,
Но штурман, напившийся пьяным,
Не различал где тень.
И когда настало утро, то есть солнце взошло, -
Его не заметил никто.
Но раздавленные тени спешили на запад
В поисках последней любви.
Маяковский, решительно сверив часы,
Он знал это правило: поправив басы,
Он вытянул руку и крикнул: "Вперёд!"
И с тех пор никто не знает - куда?