Разве сможем мы продержаться,
не видя друг друга вовсе,
слыша друг друга сквозь
телефоношипенье семейного счастья
и с квозь части этого счастья
в виде совместных поездок к морю,
поздних ужинов с хлебом и с сыром
и бесконечных часов в коридоре
в ожидании нового сына?
Конечно не сможем.
Забудем друг друга, даже
если друг с другом ляжем,
коллажем юбки и кофты сбросим,
позволенья мужей не спросим.
На что нам их позволенье, если
мы через год друг друга не вспомним,
даже скандального префикса «лесби»
не обнаружим пред корнем.
Ничего такого не будет -
ни шумного ажиотажа
вкруг ослабленья корсажа.
Сейчас времена такие, что можно,
будучи женщиной, с женщиной быти.
И никому от того не тревожно,
и любопытье
ни у кого не возникнет -
всякий привыкнет.
Этим я вот что сказать имела:
ни мела не надо, ни сажи,
ни грифелей карандашных,
не запиши моего имейла,
и ничего такого не делай.
И ничего такого не чувствуй,
не заходи во тупик и во ступор. –
Высохнешь. – Станешь горбушкою черствой,
нарезанной тонко,
возле остывшего супа
лежать на клеенке.
Ничего такого не надо.
Останемся те, кто мы ныне -
жены. Местами срамными,
как замышлено, зачинать чадо,
радостно трепетать подо дланью,
отвечая рассветною ранью
супружескому желанью.
Уходя от меня на вокзале,
не маши мне рукою вовсе -
даже так, как махала Салли
в финале
у Фосси.