Тайга дремучая и роща золотая,
Дубрава шумная и молчаливый бор --
Всё это русский лес, от края и до края,
От Сахалина до Кавказских гор.
Всё помнит он: пожары и потопы,
Во все века врагу грозил бедой,
Здесь славных партизан глухие тропы
Пересеклись с сусанинской тропой.
И тот же лес, дремучая чащоба,
Дарил тепло и срубяной уют,
От люльки деревянной и до гроба
Сопровождал по жизни русский люд.
А иногда, в неведомые сроки,
Всё волшебство его, все краски, весь простор
Вдруг выливались в пушкинские строки,
В полотна Шишкина и в хохломской узор.
С корзиною и кузовком из лыка
Кто не ходил в зелёный край чудес?
Грибами и душистой земляникой
Одаривал нас щедро русский лес.
И вот теперь его хотят на доли,
На частные владенья поделить?
Зависеть от хозяйской будет воли,
Пустить тебя в тот лес - иль не пустить?…
На той опушке, где рукою милой
Сплела ты из ромашек два венца,
Увидишь знак - холодный и унылый:
«Владения такого то лица»?…
С каким лицом войдёт владелец новый
В свой собственный отныне лес густой?
Увидев величавый бор сосновый,
Прикинет кубометры, древостой?
Берёзовую рощу не похвалит:
Дрова в наш век – не ходовой товар.
Бригада лесорубов рощу свалит
На веники: с них пожирней навар.
Пройдутся бензопилые варяги
По вековым дубравам и тайге,
Оставивши безлесные овраги
И чёрный хлам в заиленной реке.
А сам хозяин, курсом на экватор
Направивши свой личный самолёт,
Посмотрит свысока, в иллюминатор,
На бывшие владенья -- и зевнёт.
О, русский лес! Ты мне родной - до боли!
Но если вдруг магнатом стал бы я,
Мне никакой лесной не надо доли:
Не по частям - всего люблю тебя.