Мне сладостна готическая вечность
Струящегося Реймского собора,
И ангела игривая беспечность
В полифонии славящего хора.
Чьим легким и живительным дыханьем
Тяжелый камень превращен был в стрелы?
И я робею пред воздушным зданьем,
Летящем ввысь безудержно и смело
Под католический размах органа,
Под нежно-тонкое «Ave, Maria»,
Растаявшее в воздухе так рано,
Мерцающее в окнах так уныло.
И грустно мне от этого виденья,
От сумерек готических порталов,
Где по углам мелькают привиденья,
Скрываясь от могущества хоралов.
И как Петру, мне хочется заплакать
Туманно-серым и промозглым утром,
И целый день над Реймсом будет капать
Из серой тучи над собором мутным.