Отбившись от ветвей постылых, листья
летят всё дальше ввысь, к недостижимым,
казалось, лужам, и упрямо длится
дежурная, глухая одержимость
толкущихся дождей, они похожи
своей тоской на избы в захолустье…
и смерти всюду больше, похорон же –
в пределах нормы... вновь до крыш захлюстан
мой город – он всё клянчит, попрошайка
рванины снежной, чтобы хоть отчасти
прикрыть свой срам и вновь незримо шаркать
по осени, он сам себе ручаться
теперь навряд ли станет, что не призрак,
а существо из плоти, камня, глины…
Что в осени казаться может присным,
опричь её самой? – лист тополиный,
отбившийся, избывший боль и слабость,
взлетающий всё выше - в небо лужи…
Стать сущностью осеннего листа бы,
и больше никаких даров не нужно…