Отбросив недочитанную книгу,
Отставив недовыпитый стакан
И пряча недокрученную фигу
Во внешне респектабельный карман,
Он выходил на улицу из дома
Торить уже давно мощенный путь
Во внешний мир, пугающе бездонный,
Тысячерукий энтропичный спрут.
Барахтаясь в толпящемся потоке,
Всецело отдавал себя во власть —
И мир Его оценивал жестоко,
Обшаривая щупальцами глаз.
И Он, свои глаза ответно скаля,
Инстинкты заостряя до нуля,
В неумолимо-равнодушных скалах
Высматривал уютной бухты взгляд.
В десятибалльном шторма антураже
Он в раж входил и ощущал кураж,
Внимания не обращая даже,
Как рвется нервов хлипкий такелаж.
И в этот миг, не постижимый знаньем,
Где встретились небытие и явь,
Он вывернут перчаткой наизнанку,
Весь мир своей поверхностью объяв.
Мгновенье. Ослепительная вспышка
С последовавшей полной темнотой.
Внутри кипит, бушует, рвется, пышет.
Вовне — всепоглотившее ничто.
Застыло время. Скрыто все, что после.
Утрачено бесследно все, что до.
Внезапно тишину и мрак наполнил
Утробно-низкий и тяжелый вздох,
И, отражен невидимой преградой,
Пожалуй даже сотнею преград,
Рассыпался на звуки, слился в склады
И прозвучал тирадами тирад.
Наполнена энергией звучанья,
Тьма загорелась угольками глаз
И, испарившись, тихо и печально
Слезливым океаном разлилась.
Взметнулись зеленеющие пики,
Рыданьем неба жажду утоля.
И вскоре плеском, клекотом и рыком
Наполнилась рожденная земля.
И все, что до поры ждало под спудом,
Рвалось из пор и заполняло мир.
А новый век отсчитывал секунды
Стеклянными восьмерками клепсидр.
23. 12. 2002