Когда луна к исходу ночи
в рассвете растворится хочет,
своим щербатым молоком
мишень пророча,
я просыпаюсь. Дрожь озноба
мне сводит скулы тенью гроба
и надвигается мой ужас -
звезда и роба.
Как машут трубы, посылая
приветы ада с мира рая,
мне хорошо отсюда видно,
моя родная.
Перед лицом последней тайны
тобой живу, mein lieben Anna,
ведь здесь начертано на входе:
Jedem das seine.