Век мой, зверь мой…
Мандельштам
Фонаряптека обтекает
текилой жесткосердых джазов.
И боль такая, грусть такая,
что хочется удохнуть сразу.
Вовсю беснуется усама,
имперской спеси присноравен. –
Так скотовство псевдо-гусара
ломает .елку пресной яви.
Встревоженные воплем века,
вы охнули, а – не очнулись…
Ночьулица фонарьаптека…
А я так вовсе не ночюлюсь!