Он жить хотел. А мы, наверно, кушать.
Точней, его печёнкой закусить.
Олень застыл в кустах. И только уши
Подрагивали, сдерживая прыть.
Всего лишь миг, подвыпивший загонщик
Прошёл бы мимо да и был таков,
Но не обманешь нюх, что нити тоньше
У полукровных скорых гончаков.
Едва трезвон затеяли собаки,
Олень взлетел над полем, как стрела.
Ведь страх ко всем животным одинаков
И часто гонит их на номера.
Остались позади берёзки, ёлки,
Укромный куст. Он в поле был один.
Сначала дружно сплюнули двустволки,
Затем затараторил карабин.
Какую мощь ему, на самом деле,
С лихвою отпустил олений бог –
Когда двенадцать ран зияло в теле,
Он всё ещё стоял на четырёх…
В костре от боли корчились поленья.
Никем не обсуждалось ничего.
Разлив за упокой души оленьей,
Мы заедали печенью его.