начинаем
издалека –
с непроявленности подобий,
с непохожести на оно
Ариадны с мечом в руке;
силуэты ползут на дно,
амазонки пустыни Гоби
собирают вино с груди
талой девушки из Микен…
разложение
началось.
время ставит на старый фокус:
на размытый от крови холст
истекает лучом заря;
а луна не умеет петь,
не ломая на части слога
буффонаду чужих речей
и белёсого звука прядь…
посмотри на себя вдали –
из огня
на зелёных скалах
поднимается тень миров,
обречённых любить на прах;
а пока это только кровь,
или лава в груди усталой,
или лавочка под окном,
не покрашенная с утра…
а под нею кипят шаги:
обернув голубую сари
по экватору тонких рук
и блаженно нагих небес,
промокая,
бредёт она
по желанию бога Мары -
дхармакая
его тоски
о реальности
и судьбе…
но не ближе, чем за стеной
зазеркалья и поднебесья –
отрешение
от имён
на пентакле из белых птиц;
и пульсация голосов
бытия многоцветной мессы,
допивая последний вздох,
разбегается - и летит…
из потока густых теней
заплети золотые плети -
и стегай:
под седлом – пегас,
зачарованный в ишаке;
начинаем
издалека:
за сиреневой дымкой – ветер,
а по ветру бредёт она –
по желанию,
налегке…