Вот интересно, как мы будем танцевать?
Ногами, будем как передвигать?»
И как в немом, цветном кино.
Картина фильма, перед Катериной представала.
«Одной рукой ли будет он, за талию, меня держать?
Двумя руками, при этом расстояние держа.
Или в плотную, попытается прижать.
И животы слегка сомкнутся.
Приятный трепет, тело, будет ощущать».
Фантазии сменились сном.
События, что были дальше, в жизни во второй.
Забудутся, или останутся загадкой.
Глаза открыла неохотно Катерина.
Услышавши из первой жизни стук.
Упругим телом, изгибаясь, потянулась.
Слегка подняв живот, и плавно руки развела.
Приятная на миг истома.
Пронзила тело, мышцы напрягя.
Вздохнула, воздух, полной грудью.
Расслабилась, и полностью в себя пришла.
За дверью голос матери призвал.
«Пора проснуться Катерина.
Ты больше всех хотела в аквапарк».
Открыла Катерина дверь.
И Веру в комнату впустила.
И с детским возмущеньем говорила.
Как будто неудобно ей теперь.
«Наверно весь профилакторий знает.
О чем хотела я, о чем немножечко мечтаю.
Зачем же громко так кричать.
Других не стоит, в наши планы посвящать».
Обидевшись немножко, на Катерину, мама.
И виновато, на дочку, из подлобья поглядя.
Доходчиво, разумно, справедливо.
В ответ, с упрёком, ей произнесла.
«Ах, что за комплексы.
Не вижу здесь я, никакой проблемы.
Тебя мой звонкий голос призывал.
И если, все же, слышал кто меня.
Зачем вникать им в наши интересы.
Тебя же доченька будила я».
«Да ничего, наверно не на ту ногу привстала».
И это фраза Катерину оправдала.
«С Андреем мы уже готовы, ждем внизу тебя.
Минуток пять тебе на сборы, скорее одевай себя».
Умыв лицо, и волосы в порядок приведя.
Надела майку, влезла в шорты.
В пакет купальник положила.
Закрыла дверь, и вниз спустилась.
Поспешно в аквапарк, направилась семья.
На горизонте появились горки.
Пластмассой разноцветною сияя.
Там, за забором, раздавался громкий крик восторга.
Шумели люди, быстро, в воду с них слетая.
Купив билет, контроль пройдя.
Попав в искусственный оазис.
Мать Катерины на шезлонге прилегла.
И тут случился казус.
«Мам, плавки я взяла.
А лифчики, остались сохнуть на веревке.
И что же делать мне теперь?
Без них купаться как-то мне не ловко.
Быть может ты мне лифчик свой, отдашь?
Сама закройся полотенцем.
Ты все равно же будешь отдыхать.
Лежать и загорать под жарким, знойным солнцем».
«И как же быстро выход ты нашла.
Тебе вообще не свойственно теряться.
Ты, значит, будешь доченька купаться.
Распределила роли справедливо.
Мене ж досталось загорать и солнцем наслаждаться».
И глядя в детские весёлые глаза.
Они смотрели на неё, всей юностью пылая.
И мать любая, это счастье созерцая.
Не только б лифчик свой сняла.
Есть в юности, ещё немного хлипкой.
Большое что-то, что с годами можно потерять.
И это что-то, лишь возможно.
Пером горящим описать.
Горит, сияет изнутри.
Кого-то это обжигает.
Но молодость легко понять.
Она свободна и легка.
Она у каждого была.
И праведен, кто это понимает.
А обжигает, как она?
Кого-то завистью сварливой.
Кого любовью пылкой, но не выполнимой.
Кого проблемою неразрешимой.
Кого-то не надолго, а кого-то навсегда.
А как сияет?
Радостью великой.
Любовью пылкой, справедливой.
Проблемы не возникнут никогда.
Горит и светит счастьем.
Навечно, долго, навсегда.
Прошенье дочери, в который раз не отклонив.
Одну частичку, элемента пляжного наряда, Вера потеряла.
И дочке лифчик протянув, она тихонько прошептала.
«Смотри, что бы в момент азартного угара.
Ты, вещь мою, она немножко велика тебе.
Съезжая с горки, ты не потеряла».
И так же голосом, на полутон пониже.
Ей Катерина, благодарно, отвечала.
«Я постараюсь мам.
Не потерять, и перед людьми не осрамиться.
Когда же буду с горки вылетать.
Вещь придержу, что бы не оголиться».
К ним подошел Андрей, на горку жестом указал.
«Вы дамы не желаете скатиться?
В изгибах желоба болтаясь, и форму поворотов принимая.
Торпедой плотскою, в бассейн просторный влиться».
«Уже бегу, я там уже одной ногою.
По лестнице стремительно взлечу.
До облаков, и встречу небо голубое.
Стремительно ворвусь, я в воду.
Пронзая её толщу, своею головою».
Последние слова, она почти, что на ходу договорила.
Упругой попкой шевеля, ногами быстро семеня.
В толпе людской, исчезла, растворилась Катерина.
На выбор ваш, четыре спуска.
С журчащей, скользкою водой.
И восседая, в центре надувного круга.
Ты вниз летишь, на время, расставаясь с собственной душой.
Душа, блуждая в тленом теле.
От сердца вниз она спадёт.
И в пятках ненадолго замирая.
Когда всё кончится, её на место бог вернёт.
Столь интересное занятье.
Вас приведёт в немыслимый восторг.
И отказаться снова прокатиться.
Не раз, не два, не три…
Не только человек не сможет.
Не сможет даже африканский носорог.
И сверху вниз, и снизу вверх.
Успев и с мамой, лифчиком на время поменяться.
Хоть мать и любит Катерину, она тоже человек.
И тоже хочет с горки покататься.
Летело время с суетой.
Чредой менялся день на вечер.
И ужин был уже не за горой.
«Приносим извиненье всем, мы закрываемся.
Мы будем рады новой встрече».
Об этом громко и печально.
Народ предупреждая, объявили в рупор.
Раскатом эхо пронеслось.
«Мы просим всех на выход».
За скромным ужином, в отличие от сытного обеда.
Вечерний, на повестке был досуг.
Семья решала, что же дальше, она, будет делать.
Что нового сегодня им изведать.
Какие приключения их ждут.
Андрей спросил,- «Опять побродим по алее?
Хотя они уже и надоели.
А может нам в кафе сходить?
Живую музыку послушать.
Немножко можно и потанцевать.
Во рту, холодное мороженное будет таять.
Шашлык горячий заказать.
В кино сходить, я вам не предлагаю.
Такого развлечения, и в городе, у нас полно.
А больше делать что, увы, не знаю.
Решайте сами, думайте, я с вами заодно».
Решила Катерина прояснить всё.
Все карты перед матерью раскрыть.
С родителями, ей быть, конечно, интересно.
Но вечер занят, забит был.
Поставить их в известность надо.
Об этом надо их предупредить.
«Мам, помнишь паренька, веселого, на пляже?»
«Сергея, что ли? Как же позабыть».
«Он пригласил меня в кафе сегодня.
У нас, на десять встреча.
И ты, меня отпустишь, может быть».
И мать, сначала бы, конечно же, не разрешила.
На миг, но это должен быть запрет.
И после б долгих уговоров, отпустила.
Опередил её Андрей, и Катерине дал ответ.
«Не вижу здесь я, никакой проблемы.
И в праве ты, уже сама решать.
Я в возрасте твоем, уже не раз бы на свиданье сбегал.
И мы, не вправе тебе дочка возражать».
Продвинутый отец, всё понимает.
Решил всё быстро, преподнёс весомый аргумент.
Он повода не дал на пререканье.
«Какой же всё-таки папуля молодец».
«Спасибо пап, меня всегда ты понимаешь.
И мам, тебе спасибо, что не возражаешь».
Опередила шустро, Веру, Катерина.
Не дав событиям, другую сторону принять.
И Вера промолчала, но внутри.
Терзало мать заботливое беспокойство.
«Но ладно, доченька, иди.
Но что б всё было без геройства.
И в час, подруга, будь же дома.
Что б не ходили, мы, тебя искать.
Не дай нам повода, ругаться.
Не дай нам повода, переживать».
Покончив с ужином, семья.
По номерам, своим, распределилась.
У каждого свои дела, особенно у Катерины.
В порядок нужно привести себя.
Что б красотой, она светилась.
Затронуть волосы волной.
Подкрасить длинные ресницы.
Чуть тронуть цветом, губы детские свои.
Духи, совсем немножко прыснуть.
На ногти бросить макияж.
А в завершении всего.
Наряд вечерний себе выбрать.
И так с косметикой, усердно потрудясь.
Настал черед, за волосы ей взяться.
Нагрела плойку, палец, послюнив.
Легонько тронула её, что бы не обжигаться.
А та, ответила, шипя, не стоит долго прикасаться.
Готова я, бери меня, я волосы твои вскручу.
Не раз мне приходилось, так стараться.
«Какой же выбрать мне наряд?
В чём мне предстать, сегодня пред Сергеем?
Что бы меня, он видеть был бы рад.
Уж выбирать то мы умеем.
Умеем то умеем, только из чего?
Одену-ка короткую, я джинсовую юбку.
Я этой юбкой ножки подчеркну.
И в этой юбке буду ого го.
Сражу его, своей, изящною походкой.
А сверху топик, пусть лежит на мне.
Пусть формы, элегантно обтекает.
Что на ноги одеть мене?
Надену туфли чёрные, на невысоком каблуке.
Кроссовки пусть сегодня отдыхают.
И палец вдену в золотое то кольцо.
С багровым маленьким рубином.
Ах, как мне дорого оно.
Его мне мама, на день рожденья подарила.
В ушах сережки с серебра.
Отделанные тонко ювелиром.
На руку же, одену я браслет.
Пускай сияет перламутровым отливом».
Часа, так где-то два.
На сборы пролетели.
За это время мужика.
Наверно бы, сто раз одели.
Да, эти тонкие натуры, серьёзный требуют подход.
За то потом они красивые и милые такие.
Таких их создал в этом мире бог.
У летнего кафе, у входа.
Стоял Сергей, и Катерину ждал.
«Вдруг не придет она сегодня».
Об этом он, по юношески, все переживал.
И как обычно, дамам свойственно.
Минут на десять, Катерину подготовка задержала.
«Давно ты ждешь меня?
Я не намного опоздала?»
«Да ничего, ты в самый раз пришла.
Я всё равно бы ждал тебя до ночи».
«И прям до ночи, здесь бы ты стоял?»
«Стоял бы я, на сколько б мне хватило мочи».
«А ты герой?
Иль это были просто комплименты?»
«Решай сама».
Он дал ответ, вернее не ответ.
Раздумью повод дал.
«За столик, Катерина, может быть, пройдем?
Не возражаешь? Где-нибудь присядем.
Откроем папочку с меню.
И что-нибудь в ней прочитаем».
В кафе у моря, под открытым небом.
Пластмассовые столики в разброс стояли.
Официанты между делом.
Присесть на стулья приглашали.
«Скажи Сергей, а где тот столик?
Ты, за который столик, постоянно приседаешь?
Я спрашиваю это потому, что думаю.
Что, ты, наверно здесь частенько зависаешь».
«А слово то, какое, зависаешь.
Здесь отдыхаю я, так будет правильней сказать».
Он рассмеялся, в поддержку Катерине говоря.
«Не зависаю здесь я, просто отрываюсь.
Оттягиваюсь здесь по полной, я».
«Шучу, я редко здесь бываю.
Я не люблю всю эту суету.
И был тут я, наверно, пару раз всего, с друзьями.
Какие то события, уже не помню.
Мы с ними отмечали тут.
Смотри, вон там, вон там, вон там свободный столик».
Он выбор, Катерине, как бы сделать предлагал.
«Давай присядем ближе к середине».
И пальцем в центр, на свободный столик, указал.
Они протиснулись, местами пролезая полу боком.
Пытаясь не задеть кого-нибудь нароком.
Едящего иль пьющего, стараясь не толкнуть.
Присели за свободный стол.
Сергей меню придвинул Катерине.
Она, меню не посмотрев, его подвинула назад.
Как будто говоря, не надо это мне в помине.
Как будто говоря. Кто приглашал меня сегодня?
Тот будет содержание меню читать.
А я же, в очередь свою, из списка предложений.
Великодушно буду выбирать.
Сергей открыл меню и стал читать.
А начиналось все с салата.
Под шубою селедка, морковка по-корейски, оливье.
Кончалось списком разного спиртного.
Пивко, коньяк, джин-тоник, водка.
Лицом в салат бы, выпив столько, не упасть.
«А знаешь Катерина анекдот?
Про то, как в ресторан зашел обычный потребитель.
Прошел, присел за столик мужичёк.
А оказалось, что он миллионный посетитель».
«Не знаешь, нет?»
Спросил опять Сергей её.
«Не знаю. Дальше продолжай».
В ответ сказала Катерина.
«Весь персонал столпился возле мужика.
Цветы, овации и бурные аплодисменты.
Он растерялся, выпучил на них глаза.
О том, что миллионный он, едва осознавал.
Со всех сторон летели комплименты.
И вот за это, приз ему такой.
Он может заказать любое блюдо.
За что, на голову ему?
Свалилось, вот такое чудо.
Он мысли все свои собрав.
Им выпалил в ответ, такой заказ.
Мене, мене, мене большую курицу.
Внутри, пусть будет нашпигована мантами.
И чтоб пельмени были сверху.
Побольше всяческих приправ.
Такое в жизни нашей, и то конечно не у всех.
Случается, лишь только один раз».
Улыбку скромную, сменил весёлый смех.
Хороший анекдот, всегда найдет успех.
Всё это наблюдал Сергей.
Смотря на Катерину.
Она мила, подумал он.
Да что мила, она красива.
Её улыбка, с искоркой глаза.
На плечи тонкие, волнистые, спадают волоса.
И что же в ней влечёт меня?
Какая, притягательная сила?
«Я, для начала, Катерина, предлагаю заказать шашлык.
А под шашлык, немножко, по бокалу пива.
Ты как, не против?»
Пожав плечами, словно всё равно.
«Да нет, не против?»
Сергея выбор, Катерина, утвердила.
Официант занёс все пожелания в блокнот.
Откланялся и быстро удалился.
Осталось только подождать.
Желания исполнит он, и снова возвратится.
«А назови мне город, где живут.
Такие вот прекрасные девчонки.
Я это правда, честно говорю.
И красоту твою не скроют.
Внезапно наступившие потемки».
«Ты всем так льстишь, Сергей?
Какие могут быть потемки.
А если вдруг они наступят.
Мужчину от девчонки.
В кромешной темноте.
Ты вряд ли сможешь отличить?»
«Смогу, поверь мне.
Аура твоя в ночи сияет.
Тебя увижу даже за стеной.
Я экстрасенс, ты просто этого не знаешь».
«Вот это да, ещё один талант.
Сейчас передо мною проявился.
Наверно Нострадамус бы поблек.
Перед твоей невиданною силой».
«Конечно бы, поблек.
Ему лишь звезды по ночам шептали.
А та звезда, которая сидит передо мной.
Родилась в наши времена.
Не ведали об этом раньше.
Наверно даже и не подозревали.
И эта новая звезда.
Горит и днями и ночами.
Как не увидеть можно же тебя.
Ослепнуть можно под лучами».
«А за стеною, как увидишь ты меня?
Стена насколько знаю я, не пропускает света».
«А я по спектрам разложу тебя.
Увижу спектр ультрафиолета».
«А может быть не надо разлагать?
Я всё-таки хочу такой остаться.
Мне кажется не надо так стараться.
Что бы меня за стенкой увидать».
«Нет, все процесс пошёл.
Сегодня начинаем разложенье.
Закончилось моё терпенье».
Он сделал вид, как будто в транс вошёл.
«Так горд, ты мне назовёшь?
Иль должен сам я догадаться?
Как хакер буду я стараться.
Но я взломаю этот сложный код».
«Попробуй, это даже интересно.
Хотя как экстрасенс.
Лишь только мне, одной, известный.
Ты должен сразу, сходу прям.
Названье города сказать».
«Скажи, зачем мне чакры напрягать?
Хотя и трудно догадаться.
Немножко мне поможешь?
Давай-ка вместе, будем рассуждать.
И так, страна поделена хребтом.
В какой живёшь ты части, относительно Урала?»
«Допустим в той, что смотрит на восток.
Тебе я сильно, этим подсказала?»
«Пока неплохо для начала.
И что вас к морю привело?
Наверно водных процедур.
Вам в вашем городе недоставало».
«Воды у нас полно, река большая есть.
Плотина реку перекрыв.
Искусственное море нам создала.
И речка делит город пополам.
Ну вот, опять тебе я подсказала».
«Ты только что, не просто подсказала.
Я знаю город твой, там бабушка живет моя.
Я вырос там, да мы с тобою земляки.
Новосибирском город твой зовут.
Ты Катерина как бы невзначай, об этом всём.
Мене, доходчиво и ясно, рассказала».
От радости сплелись их, нежно, руки.
Былое напряженье, в отношеньях, в пропасть унесло.
Они плотней приблизились друг к другу.
Как будто рады этой встрече.
Как будто бы не виделись давно.
А может быть землячество, лишь повод.
И нужен был, какой-то затаившийся, рывок.
Чтоб чувства с глубины души.
Стремительно, фонтаном вылились наружу.
И этим чувствам проявиться было суждено.
Да, это первый шаг и первая ступенька.
Ступенька бесконечной лестницы любви.
И пусть та лестница не будет шаткой.
Лишь только время знает, что ждёт их дальше.
Что же с ними будет впереди.
И не прошло, каких то тридцати минут.
На шампурах, кусочки мяса с дымным ароматом им подали.
Слюна, повыше к нёбу подступив, сглотнулась.
Дорогу предстоящей пище уступая.
Их руки разомкнулись, но приятное тепло.
К теплу вдобавок, трепетное ощущенье.
Запечатлелось где-то в памяти, внутри.
Потом в любой момент, навеяно, всплывёт.
Из сердца, откуда-то из глубины души.
Воспоминанье о былом, сегодняшнее восприятье.
Жуя шашлык, жуя слова.
С друг друга взгляда не спуская.
Сергею Катерина задала вопрос.
Беседу прерванную, дальше продолжая.
«А жил ты, где Сергей?
В каком районе детство твоё протекало?
В какой же ты учился школе?»
Вдруг речь её внезапно оборвало.
Смотрели на Сергея широко открытые глаза.
Открылся рот, и хрип какой-то вместо слов.
Она отчаянно пыталась воздуха глотнуть.
Но что-то, что застряло у неё внутри.
Дыханию обычному мешало.
«Запей скорей».
Испуганно к ней подскочил Сергей.
Держа трясущейся рукой бокал.
Душа его металась, сострадала.
Он этим первым способом спасения.
Старался, Катерине пробуя помочь.
«Еще нам этого не доставало».
Она взяла бокал, немножко пива отхлебнула.
Раздался кашель непрерывный, вперемешку стон.
«Не помогает» - жалобно с трудом проговорила.
Рука Сергея машинально по спине.
Спине девчонки хрупкой колотила.
И видя, что его, спасения, попытки тщетны.
Вскричал юнец, плачевным, громким голосом взывая.
«Да помогите ж, кто ни будь скорей».
Людей, сидящих рядом, в помощь призывая.
Привстала Катерина, и сознание теряя.
«Да нет, всё хорошо Сергей, сейчас пройдёт».
Хрипя, стараясь как бы, себя и парня поддержать.
Она куда то отключилась, снова оседая.
«Ну, Катя, Катенька, Катюша».
Молил её Сергей, пытаясь девушку вернуть.
Из забытья, словами, силясь Катерину вынуть.
И снова крик, но только громче.
«Да помогите же скорей, да сделайте же что ни будь».
К ним женщина, поспешно, подбежала.
И отстраняя, в сторону, расстроенного паренька.
Просунула под мышки Катерине руки.
Всю женскую физическую силу в миг собрала.
И вытащила девочку, поникшую, из-за стола.
Стул отлетел, гремя пластмассой.
Но не до стула было им сейчас.
Она к груди прижала спину Катерины.
С большим усилием, сдавила её грудь.
Как будто бы она профессионал.
Как будто это делала не раз.
Как будто бы она сотрудник медицины.
«Давай же доченька дыши.
Давай малышка постарайся».
Она шептала, словно дочке.
«Я помогу тебе сейчас.
И ты, девчоночка, помочь мне то же попытайся».
Утихла музыка, ещё недавно громко так звуча.
Народ, подвижным ритмом соблазняла.
Лилась с динамиков довольно громко.
Ушные перепонки надрывая.
И вдруг, в один момент оборвалась.
Столпились люди, встав кольцом.
Советы разные давая, между собою обсуждая.
Пытались разговорами помочь.
Но женщина, пришедшая на помощь.
В советах их них не нуждаясь.
Спасенье Катерины продолжала.
Стараясь не словами, делом ей помочь.
На стул Сергея, встав одной ногой.
Перегибая её тело, чрез своё колено.
Она на спину Катерины, ладонью, с силой надавила.
Кусочек злополучный мяса выпал.
Но девочка, пока еще в себя не приходила.
Дыхание искусственное, собственное заменило.
Глоток чужого воздуха, на выдох вдох приняв.
Вздохнула громко Катерина.
И снова в её тело жизнь вошла.
Ладошки женские, немного грубовато.
По щечкам, бледным, детским барабаня.
Прилили кровь, и в чувство Катерину приведя.
Скользнули вниз по голове, по волосам.
«Ну, наконец, то доченька очнулась.
Ах, как же напугала ты меня».
И веки дрогнули, и видно было.
Под веками движенье глаз.
И разошлись ресницы, длинные.
В стороны, противоположные.
И от такого, пережитого события.
Не только бы ресницы разошлись.
Скосились бы глаза у вас.
«А что случилось, что тут происходит?»
Спросила Катерина, открыв туманные глаза.
Сознания колёсики на взводе.
Ещё немного и она прейдет в себя.
Она пыталась приподняться.
С скамейки жёсткой, что успели поднести.
«Ну что ты доченька, еще немножко полежи.
Не стоит сразу напрягаться».
И вопросила женщина.
«Официант немножко коньяка, возможно принести».
Согрел коньяк, ускорилось движенье крови в венах.
На щёчки бледные, румянец снова лёг.
И вспомнилось девчонке всё, что было с ней.
И вспомнилось, что в этой жизни не было.
Вторую жизнь не всем, дарует щедро бог.
Поднялась с лавки Катерина, присела.
Ни кто не стал ей в этот раз мешать.
«Теперь я вижу, что ты оклемалась».
Сказала с облегченьем женщина.
«Ну ладно я пойду, не буду вам мешать».
«Спасибо вам за всё».
Вдогонку ей сказала Катерина.
Подумала, спасибо как бы не уместно.
«Я вас от всей души благодарю».
И повернулась женщина, и улыбаясь.
И ей в ответ произнесла.
«Ты не меня, его благодари».
И пальцем в воздух указала.
То не моя рука, его рука тебя спасла.
«Скажите, как же вас зовут?» - спросила Катерина.
«Мария Юрьевна» - красиво сочетание.
Созвучно имя с отчеством.
Русскоязычная прерогатива.
«Нет, всё равно огромное спасибо.
Мария Юрьевна я благодарна вам».
Опять включилась громко музыка.
И женщина за столик свой ушла.
«Сергей давай уйдём отсюда.
Мне как-то неудобно, столько смотрит любопытных глаз.
Пойдем, по берегу побродим.
Ночной, морской, прибрежный свежий воздух.
Не помешал бы мне сейчас».
«Да ты читаешь мои мысли Катерина.
Я только что хотел тебе всё это предложить.
Здесь кажется мне скучновато.
А песню волн, и звуки моря ни что не может заменить».
И каждый думал, мыслил о своём.
В молчании дорога к морю пролегала.
И только возле берега, тихонько.
Сергею Катерина прошептала.
«Сергей, а знаешь?
Я как бы и не отключалась.
И видела себя со стороны.
Вокруг парила я, летала.
И было как-то мне легко.
А плоть моя, я честно видела.
Лежала немощно на лавке.
И женщина, Мария Юрьевна.
Меня отчаянно спасала.
Смешно» - и Катерина рассмеялась.
«Твоё унылое и грустное лицо.
Я даже помню, твои слёзы.
Твой голос помощи дрожащий.
«Да, да» - еще припоминая.
«Он как-то не естественно звучал.
Не как обычно говорим мы.
Отчетливо, протяжно, громко.
Наверно во сто крат сильней.
Скажи Сергей, и что же это было?
Теперь я точно знаю, что бог есть.
И жизнь, что так людей прельщает и пугает.
Теперь я знаю, несомненно, есть».
«А может это сон, какой?
И выводы твои поспешны Катерина».
Он девушку, нежнейшим образом за талию обнял.
«Какая только может не предстать во сне забвения картина».
Но, заглянув в её глаза, он понял.
Что ждёт она не этого ответа.
«А в прочем может так оно и есть.
Не буду отрицать, такое надо увидать.
Чтоб самому поверить в это».
«И знаешь, было как-то больно.
Когда в себя я приходила.
Хотелось мне неистово кричать.
Зачем вы лезете ко мне?
Внутри кололо, жгло в щеках.
А ведь до этого, мне было так легко.
Необычайнейшее состояние свободы было».
«А свет ты видела, тоннель?
Об этом пишут, говорят.
Те люди, с которыми подобное происходило».
И Катерина голову, с плеча Сергея поднимая.
В глаза его взглянула.
Оценивая в шутку иль всерьёз.
И не смеётся ль он?
Такой вопрос ей задавая.
«Я предлагаю тему поменять.
Я от всего от этого устала».