Поль Антуан де Антвел
Сказ про молодильные яблоки и ещё кое про что.
перевод с восточноабиссинского: Павел Арещенко при участии
Антона Спиркова.
Хотел бы я знать, не считают ли люди, знающие латынь,
Лукана более великим поэтом, нежели Корнель.
Люк де Клапье де Вовенарг.
(размышления и максимы N349)
Долговечность памяти о том или ином мыслителе
прямо пропорциональна актуальности вопросов, им
затрагиваемых.
Поль Антуан де Антвел.
(размышления и максимы N245)
За горами отвесными, за лесами дремучими, за степями бескрайними, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили были добры молодцы да красны девицы. И любили те молодцы девиц,словно кролики заморские, а отдыхая от занятий сих изнурительных, Ваньку валяли, дурочка местного.
И было в земле той в достатке всего.И кормились все досыта яствами чудесными со Скатерти самобранки. А прочим всем необходимым снабжала землю тридевятую щука волшебная из речки деревенской. Выйдешь, бывало, на берег, да как закричишь во весь глас богатырский: " По щучьему веленью, по моему хотенью..."- и падает с неба все, что только ни пожелаешь. Ну а коли и этого мало, то водился в краях сих конёк-горбунок. Только взбредёт что-нибудь в голову твою буйную, так прогорлань-" Встань передо мной как..." (По цензурным соображениям не приводим здесь сравнение полностью) да и сыпет на тебя манна небесная. Вобщем жили наши молодцы да девицы, как сыры в масле катались.
Но вот пришла беда в страну нашу сказочную. Прохудилась Скатерть самобранка, горбунка могила исправила, только он копытца свои отбросил, а щука возьми да и уплыви в края тёплые. Думу думали старцы седовласые, мудрецы деревенские. И казалось тут уж неизбежно смерть лютая или работа чёрная, да недаром слывут мудрецами мужи наши деревенские, недаром в сединах главы их твердолобые. Вспомнили они преданье старины глубокой, дела давно минувших дней. На заре времён было два существа, что умудрились уродиться с совестью в сердцах их чёрных. "Да, да"- говорили старцы удивлённым сельчанам - "с совестью." И были то Кощей да Горыныч-змей. Правда Горыныч был о четырёх головах, и лишь в четвёртой, самой страшной, совесть и затаилась. Но испужались остальные три головы ентой четвёртой, да и откусили ея под корень. Так стал Горыныч змеем трёхглавым, душегубом исправным. А Кощей и того хуже учудил - вырвал совесть из груди своей, да и припрятал. И стал он Кощеем бессовестным, пугалом местного пошиба.
Да вот задачка не из лёгких: кого из парубков наших румянощёких на поиски в края посылать заморские. Обратились седовласые к Царю-Батюшке. Царь-Батька думку думал да щи лаптем хлебал. А когда пресытился, вспомнил, что по закону грека знатного, Архимеда Сиракузского пора на боковую. Не дождались ответа белобородые и призадумались сами. Да экая беда, богатыри: Илья Муромец, Добрыня Никитич да Алёша Попович сообразили как-то на троих, да столь успешно, что уснули сном богатырским так, что и не добудиться. А Иван Царевич раздобыл где-то порошка белого, чудотворного, да иглою вогнал его в вены свои сапфировы, теперь даже Василису свою не узнаёт. Вот к этой Василисе Премудрой и направились старцы за советом. Посоветуй, мол, красна девица, кого отправить за Кощеем-извергом, кто от напастей нас убережёт. А она в ответ: "Ха, ищи дурака!". "И точно" - удивились мудрецы деревенские - "и как это мы сами не смекнули. Ваньку-дурака и пошлём."
А Ваньку тем временем Фёкла Добродушная валяла, да так увлеклась, что начала его в асфальт закатывать, насилу оттащили. Привели его в чувства да и в путь проводили. Снабдили его, как водится, необходимым всем: водицы живой дали (живой она оттого звалась, что бактерий там видимо-невидимо было), меч-леденец дали на палочке пластмассовой, да пинок под зад отвесили,на счастье. Ступай, мол, Ванюша, и без Кощея не возвращайся.
Оказался Ваня один-одинёшенек в лесу заповедном. Ну и первым делом всем лисам хвост к ушам прибивать, да белкам бошки отвинчивать. И вдруг взмолилась одна белка и молвила голосом человеческим: " Не губи, Иван. Я тебе пригожусь". Как ни чесались у Ивана руки, а всё ж сдержался. Тварь-то, поди, диковинная, ея и в цирк за валюту толкнуть можно, и собутыльникам показать апосля банкета.( Вот смеху будет, когда эти простофили решат, что не иначе началась у них белая горячка). Вот и не тронул добрый молодец оную белку, а спросил её голосом ласковым: " Не знаешь ли ты, тварь трепливая, где сыскать мне Кощея Бессовестного?" Белка ему и отвечает: "Помогу я тебе, Ванюша, вот тебе клубок, да не простой, а самый что ни наесть волшебный, ты его на земь положи, он сам и покатится и покажет тебе путь в то самое место, в коем ты и быть должен." Обрадовался Ванюша.Ай да белка, да за такую услугу сохраню я тебе жизнь, поглумлюсь разве что маленько." Схватил белку да и прибил хвост ея к берёзе. Затем положил добрый молодец клубок на землю, тот и покатился. И бежал Иван за клубком, пока тот на распутье не наткнулся. И стоит на том распутье стало быть камень, и вот чаво на камне этом написано:
" Налево пойдёшь - правые измордуют,
Направо пойдёшь - левые изметелят,
Учти, центристов не любят все!"
Тут клубок растерялся, покумекал чуток и было уже покатил в обратном направлении, да Ванюша характер проявил, схватил клубок подмышку, выбрал из зол наименьшее и пошёл, как понятно, прямо. Пришлось клубку два месяца ждать, пока Ваня из больницы не выйдет.
Ну быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается.(Особенно если делается оное поутру, да ещё не остограмившись...).
Но долго ли, коротко ли, а привёл клубок Ваню в страну невиданную, в государство неведомое. А над входом в это государство сияют пламенем огненным три буквы, что в слово складываются родное и до боли знакомое для Ванюши. Увидал это Иван - так и замер.” Ай да белка - думает – это ж куда она меня, окаянная, послала?” Закручинился Ванюша. Видать послала его белка совсем даже не туда. И вдруг видит Иван: стоит перед ним терем. Не растерялся добрый молодец и замолотил в дверь, что есть мочи. “Кто, кто? - говорит - в теремочке живёт? Кто, кто в невысоком? Отворяй ворота! Это из налоговой инспекции!” Засуетились в теремке. Муха-горюха да блоха-попрыгуха надорвались, добро перетаскивая, а комар-пискун даже пискнуть не успел. Просто слёг с преждевременным инфарктом. Наконец дверь распахнулась - и стоит пред Иваном добрый молодец - Федот Стрелец. Выглядит молодец прямо скажем не очень, как на утро после стрелецкой казни.
Федот
Ну-ка враз отсюда бжить,
Или надоело жить?
Я всех сам могу налогом,
Могу просто обложить.
Я тебя сейчас раз-так!
Ты ,Иван, поди, -дурак!
Впрочем рад, что ты явился!
Падок больно я до драк.
Ща достану я кастет,
Пулемёт и пистолет,
Я тебя, поскудну гниду,
Враз сведу сейчас на нет!
Иван
Ослеплён, как солнцем крот!
Видно, впрямь, я идиот,
Где ж тебя судьба носила,
Ненаглядный друг Федот?
Ну, как водится, побратались добры молодцы. Отметили встречу. (У Ивана с собой всегда было). И поведал Федот историю свою печальную.
- Значица, так, Ванюша. Ентот старый хрен, Царь, понимаешь, батюшка, решил крутым заделаться. Оттяпал у меня мою чуву, а мне и говорит:"А ты, иди, понимаешь туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А коли не понял, так я тебе растолкую. Иди ты, Федот, на..."
- Тихо, сказка-то для детей - напомнил Иван.
- А ведь верно - смутился Федот - Ну вобщем здесь я с тех пор и обосновался.
- А наших в городе много? - спросил Иван заговорнически.
- Так все наши тут как раз и есть.
- Да ну?
- Так где ж им ещё быть? Нашим-то?
- И к кому мне присоветуешь за помощью обратиться?
- Ясное дело к кому! Иди к Андрюхе! Он как раз здесь на опушке леса обосновался.
Поблагодарил Иван Стрельца да и тронулся в путь.
И видит Иван перед ним терем краше прежнего! Вокруг терема частокол. На каждом коле по черепу какому-нибудь диковинному. Лежат во дворе на горе костей бензопилы и тесаки. А над входом в дом красуется надпись "Андрей Всех Добрей". Опешил Иван сперва, но собрался, постучал в дверь и вошёл. Сидит перед Иваном Великан двуручными мечами жонглирует. Ваня аж остолбенел. А великан ему и говорит:
- Ну что ж заходи, Иван, коли пришёл.
- Да как же ты, Богатырь, догадался, что я Иван и есть?
- А чего ж тут гадать? Кто, окромя тебя, дурака, сам ко мне в гости пожалует?
- С раннего детства - признался Иван - подражал я тебе, Андрей. Прикреплял кошкам к хвостам консервные банки, подпиливал учителям стулья, плевал в колодцы и подкладывал друзьям на стулья канцелярские кнопки. А свидеться и не надеялся. Но как ни рад я тебя, Андрей, видеть, а всё ж не до радостей мне. Выручи меня, Андрей.Помоги Кощееву совесть сыскать!
Отвечает ему на это Андрей:
- А ты приведи ко мне Бабу-Ягу. У неё и спросим. У меня для задушевной беседы и аппаратура кое-какая имеется. Вот, гляди: тиски-сожми виски, топор - средства лучше нет от хвор, а также утюг на грудь и ложе из навоза - излечат вас от всякого склероза. Так вот, Иван, Баба Яга живёт у Царевны Лягушки в услужении. Гляди, добрый молодец, вот и ейный портрет имеется.
Взглянул Иван - и обомлел. Страх какой! Сама худая, ноги длинные, кажись, до шеи, а лицо, словно у кикиморы заморской, Клавки Шифер. Кошмар, но делать нечего. Яга так Яга! На том и порешили.
Долго ли, коротко ли, а пришёл Иван к Царевне Лягушке. А царевна не одна, их целый три оказалось. Все красоты писанной, дородные, да до того дородные, что от такой дородности в щеках глаз на лице совершенно не видно. Но Ваня немытыми своими руками нащупал скулы, раздвинул складки и оказалось что в глазах у красавиц грусть-тоска завелась.
- Чаво, грустим? - выпалил Иван.
- Ох, Ванюша - перебивая друг-дружку застрекотали царевны. - Намедни стая волков съела трёх баранов-осеменителей. Так теперь и волки сыты, и овцы целки.
- Вона как!
- Угу, да ежели бы только это! Ведь Яга нас совсем заела. Кажись, поставили ея только кассетами торговать, и гляди какой выбор широкий нынче в порноиндустрии:
"Ромео и Джульетта"
"Тристан и Изольда"
"Руслан и Людмила"
"Цезарь и Клеопатра"
"Антоний и Клеопатра"
"Цезарь и Антоний"
"Али Баба и сорок разбойников"
"Волк и семеро козлят"
"Белый клык и тридцать восемь попугаев"
И даже эти фильмы костяная нога продать не сумела. Ну что нам с ней делать. И отговорки то какие! Ты вдумайся только! Ей, видите ли, торговать таким товаром воспитание не позволяет.
- Нет, вдумываться не стану, мне по должности не положено, но могу предложить вам кое-что. Ежели я куплю у вас все фильмы, отпустите вы со мной Ягу?
- Отпустим, отпустим - радостно зашумели красавицы.
Получил Иван мешок с кассетами и так на радостях заторопился Андрейку порадовать, что чуть про Ягу не забыл, благо лягушки ему напомнили.
Привёл Иван Ягу к Андрею, тот немедленно её схватил в и подвал. И оттуда до зари вопли душераздирающие раздавались. А когда тишина воцарилась вышел Андрей с платьем Ягейным. Выжал из него крови полведра. Только платье явно уже было не отстирать. Поглядел на него Андрей печально и промолвил:
- Да, как говорится, одежда умирает последней - да и выкинул его.
-Ну так как? - поинтересовался Иван - Чаво Яга сказывала?
-Раскалол я её окаянную. - отвечал наидобрейший. - она оказалась гишпанская шпионка. Это её действия привели к эскалации насилия на Ближнем Востоке с последующим распятием некоего жителя Назарета. А также это она отравила короля Дании отца принца Гамлета.
- Вот это да! А про Кощея чаво сказывала?
- Какого Кощея? - не понял сперва Андрей - А Кощея! Нет про Кощея ничего не сказывала.
- Эка беда!
- Почему беда?
- Да как ж совесть Кощееву теперь найти?
- Дурак ты, дурак! Газеты читай! Ещё погода назад в газете "Жёлтая месса" в рубрике "Секреты наших знаменитостей" напечатали, что совесть Кощея в ларце, затем в яйце, затем на игле. Если честно, я, когда его первый раз увидел, тоже сразу подумал, что он на игле.
- Ай да Андрей! А где ж ларец то зарыт?
- Зарыт? Отчего ж зарыт? Я давно оный откопал. Но сам иглы на ломал, всё думал как бы это помучительней оформить. На вот держи. - извлёк Андрей запылённый ларец из-под стола и протянул Ивану.
- Ай, спасибо! Ай да выручил!
Ну теперь дело за малым. Нужно к Кощею идти. Припустил Иван - и вот уже маячит на горизонте Кощеев замок. Последнее усилие - и вот Иван уже на месте.Заходит в Иван в палаты и видит сидит там былинопевец. Ну как повелось на Руси, смуглый такой былинопевец с бакенбардами. Только увидел он Ивана, как затянул свою песню:
Как ныне сбирается гордый Игнат
Отмстить неразумным соседям:
Их чёрный, махровый, болгарский халат
Игнатом безжалостно съеден;
Пусть перестанет сей наглый народ,
Путь урезать чрез его огород.
Но наш не окончен покуда рассказ,
Ведь сладкая месть долго длится,
В их дом он врезает колхозный КАМАЗ,
Ещё б не забыть поглумиться.
Велико отмщенье, а он конопат,
О ангел гнева, наш славный Игнат.
Но вот долг оплачен, идёт он на пир,
Торжественен он и спокоен,
Пример для мужей, и для дев он кумир,
В деревне отныне герой он.
Глядит: прёт навстречу Василий Клошар,
Кажись раздобыл он магический шар.
О гордый и гневный, великий Игнат,
Деревней ты зря коронован:
Соседи тебя нынче благодарят,
Ведь дом этот был застрахован.
Так молвил ему Василий Клошар,
И тут у Игната случился удар.
Ковши круговые, запенясь, шипят
На тризне плачевной Игната:
Его кумовья и сыночки сидят,
У всех уж пропита зарплата.
Эх, был богатырь, отвернёшься, уж нет.
Соседи ж на тризну прислали букет
Только не до былинопевца было Ивану. Вот и поспешил он прямо к Кощею.
Сидит Кощей маленький такой, белобородый и диктует что-то стенографистке на немецком языке с выговором коренного уроженца Трира:
"Мы исходили из предположения, что рабочая сила покупается и продаётся по своей стоимости. Стоимость её, как и стоимость всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для её производства. Следовательно, если для производства жизненных средств рабочего, потребляемых им в среднем ежедневно, требуется 6 часов, то в среднем он должен работать по 6 часов в день, чтобы ежедневно воспроизводить свою рабочую силу, или чтобы воспроизводить стоимость, получаемую при её продаже. Необходимая часть его рабочего дня составляет в таком случае 6 часов и является поэтому, при прочих неизменных условиях, величиной данной. Но этим ещё не определяется величина самого рабочего дня..."
Не выдержал Иван и закричал: "Даёшь, свободу!"
- Свободу? - удивился Кощей. -Идеалисты в своём большинстве рассматривают Свободу и Необходимость как взаимоисключающие понятия и понимают свободу как самоопределение духа, как Свободу воли, как возможность поступать согласно волеизъявлению, которое не детерминировано внешними условиями. Они полагают, что идея детерминизма, устанавливающая необходимость человеческих поступков, полностью снимает ответственность человека и делает невозможной нравственную оценку его действий,
А свободу от чего просишь ты?
- От труда. - невозмутимо ответил Иван.
- Труда необходимого или труда прибавочного?
- Любого. -Иван всё ещё был хладнокровен.
- Давай уточним, что такое труд! Труд - целесообразная деятельность человека, направленная на созидание материальных и духовных благ, необходимых для существования индивида. Верно?
Челюсть Ивана медленно поползла вниз.
- О впрочем я вижу что мы не вполне понимаем друг-друга. - догадался Кощей. - Дай я тебе объясню всё с самого начала.
Для нас дух имеет своей предпосылкой природу, он является ее истиной, и
тем самым абсолютно первым в отношении ее. В этой истине природа исчезла, и
дух обнаружился в ней как идея, достигшая своего для-себя-бытия, - как идея,
объект которой, так же как и ее субъект, есть понятие. Это тождество есть
абсолютная отрицательность, ибо в природе понятие обладает своей полной
внешней объективностью, однако это его отчуждение становится тождественным с
самим собой. Тем самым оно есть это тождество только как возвращение к себе
из природы.
Развитие духа состоит в том, что он существует:
1. В форме отношения к самому себе; что в его пределах идеальная
тотальность идеи, т.е. то что составляет его понятие, становится таковой для
него, и его бытие состоит в том, чтобы быть у себя, т.е. быть свободным, -
это субъективный дух.
2. В форме реальности, как подлежащий порождению духом и порожденный им
мир, в котором свобода имеет место как наличная необходимость, - это
объективный дух.
3. Как в себе и для себя сущее и вечно себя порождающее единство
объективности духа и его идеальности, или его понятия, дух в его абсолютной
истине - это абсолютный дух.(*)
Пока всё ясно?
- Ясно - ответил Иван, и не соврал. Яснее некуда, совсем двинулся Кощей. Нельзя больше терять ни минуты!
Достал Иван иглу и сломал!
******
И стало в тридевятом царстве снова всё, как прежде. Земля была вспахана. Сельчане сыты и пьяны. Кощей работал за всех, не покладая рук ни на минуту. И казалось бы, живи да радуйся, а вот не мог себе найти места наш Иван в этой всеобщей идиллии. Спасибо хоть сельчане его добрым советом не обделили. Стоило Ивану только рот открыть, как даже, недослушав вопроса, предлагали Ивану его односельчане вернуться в ту самую страну, где жили его друзья Федот и Андрей. Иван хоть и был дураком, но всё же понял, что правы они. Вот и упаковал вещи, и тронулся в обратный путь. Впрочем это уже совсем другая сказка. А Кощей устроил в тридевятом царстве пир на весь мир. И я там был, мёд-пиво пил, а чтобы по усам не текло, так сбрил я их предварительно к чёртовой матери.
(*)Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Феноменология духа