Воздух пахнет теплым, яркость пудра глушит,
Слышу запах наготы и мирру спутанных волос.
Струны света колют очи; будто заложило уши.
Еле слышу сквозь туман тяжелое жужжанье ос.
Понимаю – голоса и слышу–ззззз, как молния корсета.
Говор женский – птичье щебетанье, звонкие смешки.
Таял тальк, я видел, бледные и хрупкие тела полуодеты
В пышно-ниспадавшие шелка, как черствый пух легки.
Как куклы-бабочки, вкруг пудру крыльев распахали,
Вьются, вьются живо, хлопают, и нити хоботка
Пускают в мази, туши и духи. Их бедра наливались.
Шлепнуть звонко эти попки так и тянется рука.
Румянятся, помадятся, реснички сталью завивают,
Тянут выше белые чулки, за кружева держась,
И комплименты, раскрывая ротики, кокетливо моргая
Плещут, плещут ей, себе, себе, себе, всем всласть.
Растаял тальк, и из зеркал в лицо мне прыгнул ужас.
Кто и где рожает этих дьявольски уродливых девчат!!
Я зрел шиньоны и подкладки, о, что было хуже:
Кукла, юбочку задрав,…
Достал свой член и начал мастурбировать, мыча.
Лобзания юнцов, помада по губам, груди и паху,
На кушетке тело в тело содомически вросло,
Нагрелся воздух от разгорячённых, тут запахло
Так, как пахнет в знойный день село.