Я наивно мечьтал: чуть в плацкартном окошке
Затвердеет перон злата-главой Москвы
Мне облепят лецо как болотные мошки
Поцелуи любимых мумов, но увы –
Было много толпы на столичной платформе
А встречали совсем посторонних мущщин:
Здесь не ждали меня и едой не покормят
И мумофских стехов я напрастно учил…
Это был первый день наступившево лета
Лиш паломнек июньским теплом не согрет:
Даже в лето-песях на стенах туалета
Ни одной блин превецтвеной натписи нет!
Я достал с рюгзока перочинный свой ножек
И хотел харакире устроить себе
Но, пописаф, решыл: харакире не сможет
Ничево изменить в оденокой сутьбе.
Как изгнаннеку Данту, и мне невновинку
В безучасной чужбине терпеть горьких мук…
Прямо кровью душы испесал я кобинку:
"Сдесь сидел на расвете нещасный Муму".
Но вечерняя смена в вогзальной уборной
Заступая на кафельный пост в свой черёд
Обозреет владенья - и тряпкаю хлорной
Эту исповеть серца бесследно сотрёт.