Портной пришивает льняные заплаты.
Он стар, как они, и непрочен, как нить.
Портной доедает безвкусную плату
за рваные брюки и правило жить.
Снега разъедают соленые пальцы,
Ветра раздувают унылую грудь.
Портной рассыпается - кончился кальций.
Стена в мастерской почернела, как ртуть.
Разделся. Под алою сонною грудью
Для игл подушки на коже сырой.
Глаза пересохли - пощады не будет,
Не будет срываться зловещий покрой.
Портной изничтожил пустые заказы
И бережно пишет на солнце иглой,
Что вскоре умрет от случайной проказы
И будет развеян по ветру залой.
Что вскоре завянут те ветхие стены,
Что ртутью чернеют в предверие зимы,
Что очень болят воспаленные вены,
Раздутые ветром бродяжьей сумы.
Что шьет он последнее зимнее утро,
мильонами бликов сьедая себя,
Что руки забыли и делают будто
сюрпризы, и плачет по пальцам земля.
Что рвутся на пальцах густые мазоли,
Да иглы под сердцем пронзают все глубже.
И вскоре одежды восстанут из соли
И сами пойдут по оттаявшим лужам.
Пустые ождежды несбывшихся трений,
Круша и взрывая, растянут весь мир.
Сожгут и растопчат, оставят лишь тени
И... снова вернутся в обилии дыр.
И кто их согреет и нити распустит?
И кто их одобрит? Какою ценой?
Но дыры латая, неведая грусти,
С иглою под сердцем стареет портной.
2000