КОРАБЛЕКРУШЕВАНИЕ
Какое слово я услышал сегодня по телевизору! О, великий и могучий! Что же ещё с тобой сделают эти троглодиты? Слово «КРЫШЕВАНИЕ». Вот попробуй, догадайся, что это — крышу кроют или просто крыша едет? А оказывается, что это, как сказал милицейский начальник, какие-то крупные чиновники крышевали махинации банка. «Такое крышевание очень распространено!» — заключил мент. Господи помилуй! Куда же ты катишься, матушка Россия? Матушка катится, а я тут сижу и не могу понять, куда всего за одну неделю грустной жизни девается моя пенсия. А в это время расхитителей бюджета страны крышуют и гудронят. Средние века вернулись к нам — достанем «Молот Ведьм» и зажжём костры инквизиции! Ментуют по-чёрному! Ироды! Нет, серьёзно, это не люди, а преадамиты какие-то. Ну, вот были, например, прерафаэлиты, а преадамиты были до Адама. Только не спрашивайте, как же они были — были и всё. Включаю радио, а там песня — таким педрильным голоском преадамит поёт: «Для кого забава — мне же через край». И дальше истинный перл: «Парень с девкой обвенчался». С девкой!!! О, мой бог! Очевидно парень нашёл себе невесту где-нибудь в борделе. Говорят, так теперь принято у новых русских: жениться на проститутке — настоящий шик для честных русских миллионеров. И не просто жениться, а обязательно обвенчаться, а заодно можно и новую колесницу освятить. А что? Батюшки за деньги хоть самого чёрта освятят! Вот например, у моего дома за годы Смуты построили комплекс сразу из трёх церквей. Красивые церкви, да. Денег больших стоят. Только я что-то не вижу, чтобы в них кто-то ходил. Службы ведутся только в самой маленькой — прихожане приезжают на мерсах, или старушку изредка увидишь, ковыляющую на звон колокола по парку сквозь густой петербургский туман. А что в двух других церквях? Туда не пускают. Наверное, там деньги лежат. Но это ещё цветочки. Наш микрорайон решили сделать Потёмкинской деревней. Был такой граф, который образцовую деревню построил, где крестьяне в шёлковых рубашках ходили. А вот у нас в микрорайоне через каждые пятьдесят метров поставили фонари вдоль всех дорожек, клумбы разбили, детские площадки сделали, ажурные скамеечки поставили, дорожки заасфальтировали, газоны чернозёмом засыпали и травой засеяли. Конечно, теперь приятно из дома выйти, но почему на детских площадках не видно детей? И почему в соседнем квартале прохожие тонут в грязи? Уж не потому ли, что он на пятьсот метров дальше от правительственной трассы Петербург-Москва? И вообще, где моя красная шёлковая рубашка? Где, вообще, мои семнадцать лет? Где страна? Нет страны: «и хаос опять выползает на свет, как во времена ископаемых». Проходил я недавно мимо роддома в Купчино, где родился мой сын и где я стоял когда-то под окнами с букетом цветов — огромное такое здание серого цвета. Теперь здание похоже на заброшенный склад — ни в окнах, ни под окнами незаметно никаких признаков жизни, да и само здание сильно обветшало. Потом ехал в метро и увидел пару с грудным ребёнком — это было почти чудо: весь вагон смотрел на младенца, как на заморскую диковину. Не повезло малышу — приходить в такое время на этот пустырь, должно быть, неуютно. «Корабль плывёт» — Феллини был великим оптимистом, но если бы он жил сейчас в России, то снял бы фильм «Корабль тонет».