Здесь пахнет нехорошо: горелым,
Мерзлой листвой, окурком сопрелым,
Пепельницей и стеклянным осколком,
Пылью пустующей книжной полки,
Здесь пахнет невкусно: кислой капустой,
Обломками некогда стадного чувства,
Почти искусство: и эти строки
Заступят в сущность иных пророков…
Здесь сладко спится и не храпится,
Здесь равные в счастье тупые лица,
Здесь так прекрасно и безопасно,
Что от пожара все станет ясно:
Все осветится огнем – он выжжет
Строки чужих ненавистных книжек,
Очистит память, оплавит свечи,
Оправит, оставит и не излечит.
И мелкие буквы летят, как мошки,
В пространство меж настоящим и прошлым,
Кусают слабо, но целят в спину
И ни за что меня не покинут.
Без двух тридцатник. Слегка седею.
Все хуже вижу. Все чаще болею.
Все реже смеюсь. Ухмыляюсь чаще.
Я был – твоим, а стал – настоящим.
И те, кто дорог, и те, кто близок,
Все больше тянут не вверх, а книзу,
А для экзистенции пролонгация –
Хирургическая операция…
Без двух тридцатник. Кажется, мало,
Но жизнь утомила, растлила, достала,
Нет ни жены, ни детей, ни дома,
Зато - достаточно разных знакомых.
А мне – так мало от жизни надо…
Плитку горького шоколада,
Покрепче кофе, послаще лести,
Побольше различных приятных известий.
Мартини со льдом. Конфитюр в «розетке».
И – от мигрени четыре таблетки.
И все. Запас невелик, но прочен.
Я верой в любовь до краев озабочен.
Охоч до жизни. Верю в идею.
Без двух тридцатник.
Не сожалею.