Глава первая. БИРГХАТА,
в которой автор получает удовлетворение путём укоризненного покачивания головой
Национальный сервер своевременной амнезии
(вместо эпиграфа)
Если вы наивно полагаете, что речь сегодня пойдёт исключительно о поэзии, то рискуете не ошибиться, потому что поэзия, как известно – это не столько мелкоистеричные вздохи на скамейках, выкрашенных в невесёлый горох, сколько великогражданский пафос, уверенно направляемый ударной государственной волной в среду, где не ступала толчковая нога ошеломлённого упавшей с неба шинелью чиновника. Вот когда стихи в России – больше, чем стихи, и перо, смиренно выдернутое из сарафанчика пролетающей как бы невзначай царевны-лебедя, с удовольствием вворачивается штыком в калашный ряд периода первичного перераспределения накопленного капитала…
А тем нынче – прорва, бросишь взгляд в совершеннейшую пустоту, и там какая-то чертовщина мерещится. То ли лето перебродило, то ли засол недопрян! Брожу я по нашей коммунальной стихире, прислушиваюсь к добротно гремящей утвари, принюхиваюсь к угорелым щам, приглаживаю взъерошенные холки отчаявшихся от негожего ухода тварей и упиваюсь словами классиков. Всё тот же сон!
«Первое, что испытываешь при чтении их сочинений, - это брезгливость. Противно цитировать пошлости, которыми пестрят страницы их книг. Оба с болезненным сладострастием копаются в сексуальных и психопатологических «проблемах». Оба демонстрируют предельное нравственное падение. Оба выплескивают на бумагу всё самое гнусное, смаое грязное. Вот характерные для них образчики сочинительства?
«Женщины, похожие на кастрированных мужчин,
гуляют по улицам и бульварам. Коротконогие,
словно беременная такса, или голенастые,
как страус, они прячут под платьем опухоли
и кровоподтёки, затягиваются в корсет,
подшивают вату взамен грудей».
Знакомая цитата? Вы явно её встречали, ковыряясь в очередном контенте стихирских экзерсисов? Не думаю, что читали именно этот текст, но может быть похожий…
«Прошу обратиь Ваше внимание на последнюю номинацию Жени Риц автора Прелестинка и высказывание номинатора о произведениях этого автора. И предыдущие номинации этого номинатора вызывали зачастую недоумение, но эта номинация задумана и осуществлена как скандальная.
Страничка автора Прелестинка представляет собой откровенную низкопробную порнопродукцию со всеми её атрибутами. Прошу обратить внимание на то, что на страничке присутствуют произведения, воспевающие детскую порнографию…
Между прочим, пропаганда детской порнографии наказывается по закону.
Только, если что, до автора не добраться, а пострадает Кравчук, прежде всего.»
Именно последняя цитата и много других, похожих на неё и принадлежащих одному и тому же автору, заставили меня взяться за штык… да за перо-перо, чтобы попробовать хоть в чём-то разобраться и отыскать, где же зарыта устраивающая моё личное восприятие мира правда. Нет, не истина, которую всё равно установить невозможно, но правда или, если хотите с удовольствием посмеяться, справедливость, которая в любом случае устроит только часть читателей, потому что лишь недостижимая истина – одна на всех, а правда и справедливость у каждого свои. Мы можем сходиться ими в одной точке, но можем и отдаляться, оставляя между собой гигантские расстояния и непреодолимые параллельные пространства.
Уточню для начала, что вторую цитату и её автора вы без труда обнаружите на странице http://www.stihi.ru/2004/05/15-427, номинированного в июне Евгенией Риц стиха автора Прелестинка:
«откуда ты всё знаешь»
самый
холодный
день
жизни
Уже исходя из текста произведения можно предположить, какие страсти разгорелись вокруг этой номинации (цитаты с указанной страницы я более приводить не буду, поскольку цитировать надобно абсолютно всё), ну а результаты скандала оказались попросту беспрецедентными: Прелестинка и несколько её горячих защитников были удалены с сайта, а номинатор Евгения Риц, к радости многих, в знак несогласия с действиями главного редактора, отказалась от своего права отбора стихов для конкурса НЛС. Покопавшись в забавном на первый взгляд чтиве, я вцепился было лишь в одну тему, но по пути оказалось невозможным не зацепить ещё несколько стихирских «кучугуров» и разворотить их основательно, да так, что в итоге статья от размеров заметки разрослась до необъятного, как виртуальное поле, сериала. Будьте же терпеливыми, мои читатели, ибо по дороге к своей правде вы очень даже можете пересечься с правдой моей. Никто не обещал, что встреча в заданном перекрёстке будет приятной, но и Любовь, неопрятной щетиной произрастающая по всей нашей территории, тоже не всегда рождается с первого взгляда.
Вернёмся же к первой приведённой мной цитате, пришло время её закончить:
«Здесь нельзя не обратить внимания и на такую деталь: русский по рождению, Андрей Синявский прикрылся именем Абрама Терца. Зачем? Да только с провокационной целью! Публикуя под именем Абрама Терца антисоветские повести и рассказы в зарубежных изданиях, Синявский пытался создать впечатление, будто в нашей стране существует антисемитизм… Убогая провокация, выдающая с головой и сочинителя, и его буржуазных покровителей…
В какое же бездонное болото мерзости должен погрузиться так называемый литератор, чтобы хулиганским своим пером чернить святое для нас имя (Ленина – прим.авт.)! Невозможно воспроизвести здесь соответствующие детали: настолько эта писанина злобна, настолько она возмутительна и грязна. Одни эти кощунственные строки достаточны для диагноза: авторы их ставят себя вне советского общества.»
Думаю, что люди начитанные поняли о чём идёт речь. Это отрывок из знаменитой известинской статьи от 13 января 1966 года Дмитрия Ерёмина «Перевёртыши», посвящённой делу двух московских литераторов Андрея Синявского и Юлия Даниэля, делу уникальному, потому что если отбросить в сторону вздорные обвинения в идеологической диверсии, антисоветской пропаганде и т.п., впервые в современной истории (даже при диктаторских режимах Сталина, Гитлера или Муссолини не было подобного) публично судили писателей за их профессиональную деятельность. Последствия были печальными, Синявского и Даниэля приговорили к длительным срокам заключения. Писатель, поэт, переводчик Юлий Даниэль после выхода на свободу долго болел и скончался в возрасте 63 лет, а его «подельник» писатель, эссеист и критик Андрей Синявский скончался в возрасте более преклонном, но в эмиграции. То знаменитое дело стало своего рода водоразделом в среде тогдашних литераторов, большая часть которых, естественно, оказались по одну сторону с правящим режимом, но, вот глупость (!), нашлось немало и смельчаков, считающих, что писатель имеет неотъемлемое право писать О ЧЁМ он хочет и КАК он хочет, и судить его за это нельзя (глупость номер два!).
Интересное было время, время, когда всё-таки можно было писать о чём хочешь и как хочешь, лишь бы это было приятно сильным мира сего. Премии, звания, награды, дачи в Переделкино, поездки в составе делегаций и самое главное – СЛАВА. Вот ещё одна субстанция, которая, как и правда, проходит испытание временем. Кто сейчас помнит каким был поэтом Николай Грибачёв? Зато в анналах истории осталось следующее:
«Вы ото всего далеки. Вы потеряли человеческое отношение к людям. Не только к нашим, советским, но и к тем, за рубежом, кто ведёт благородную борьбу за прогресс. Вас надо исключить и довести наше решение до широкой общественности. Вы считаете, что наш народ глуп.»
Эта патетическая тирада была высказана одним из официозных советских мастеров поэтического штыка на заседании правления Московского отделения союза писателей, на повестке дня которого стоял один вопрос – исключение из рядов членов союза писательницы Лидии Чуковской. За что? Всего-то навсего за правозащитную деятельность, за деятельность, которой не брезговали в своё время заниматься Эмиль Золя и Владимир Короленко, и даже основоположник соцреализма Максим Горький…
Хотя меня больше поразил не Грибачёв, суровый муж, известный своей «принципиальностью», а…
«Чем объяснить, как может человек дойти до такой антисоветчины, до такой злобы? Мне хочется спросить у вас: почему вы такая злая? Откуда в вас столько злости? … В своих письмах Корней Иванович (К.Чуковский – прим. авт.) хвалит мои стихи, благодарит меня. Он очень ценил мои стихи. Он был добрый человек. А вы – злая. Откуда в вас столько злобы? Опомнитесь, Лидия Корнеевна, подобрейте!… Мне тяжело думать, что на светлую память о Корнее Ивновиче, учившем нас доброте, ложится ваша тень.»
Вот уж без удовольствия называю имя автора выступления, любимой поэтессы моего и много ещё чьего детства Агнии Барто. Скажете, такое было время? Не такое уж оно было страшное, в конце концов можно было и помолчать. Но не вопросы совести занимали распоясавшихся собратов и сосестёр по перу, а желание отличиться в глазах обязательно присутствующих на подобных заседаниях людей в штатском, чтобы не дай Бог не пострадала репутация, а вместе с ней тиражи книг, собрания сочинений, премии, дачи, а слава, дающая всё это, не превратилась бы в забвение. Забвение! Именно это ожидало Лидию Чуковскую и многих других исключённых из союза литераторов (Корнилова, Некрасова, Войновича, Эткинда, Солженицына, Аксёнова…). Переставали публиковать, изданные книги изымались из библиотек, имена нигде не упоминались, вынуждали эмигрировать, уничтожали физически.
Ушло… Ушло всё в прошлое, к которому нет, казалось бы, необходимости возвращаться? Да оказывается есть необходимость! Есть, если в наши дни неограниченных возможностей, которые предоставляет интернет, на национальном сервере современной поэзии лишают права публиковать свои произведения талантливых ( а даже если бы и бесталанных) поэтов. Отлучают от читателя по доносу, не разбираясь в сути дела, опираясь лишь на мёртвые буквы неэластичных раз и навсегда принятых правил и на вкусы возмущённой общественности, которые имеют право носить эпитет «сомнительные» в такой же степени, как и вкусы защитников пострадавших.
Да, пострадавшие не расстреляны, не отправлены на каторгу и даже могут открыть новые авторские страницы (уже и открыты) под новыми именами, то есть всё выглядит чинно и благородно. Но я так не считаю, потому что эта история оставила ощущение, насколько мы все по-прежнему незащищены перед административным произволом, подлым ударом в спину – доносом, как просто потерять свою репутацию в глазах читателей. Стихира – не такой уж маленький остров в архипелаге литературы, она живёт по общим, а не только своим законам и то, что происходит в конкретной точке её территории, никак не должно выходить за рамки общепринятых литераторских законов и литераторской правды.
Не знаю как вам, но мне небезразлично, на чём будет зиждиться наш материк всеобщей любви, на здоровом инстинкте продолжения рода человеческого или на инстинкте самосохранения, который здоров лишь до той поры, пока не ведёт к уничтожению наиболее талантливой породы, оставляя шансы выжить тем, кто и так выживет при любых обстоятельствах.
27.07.04
П р о д о л ж е н и е
с л е д у е т