Надрывается сердце от муки,
Плохо верится в силу добра,
Внемля в мире царящие звуки
Барабанов, цепей, топора…
Н.А. Некрасов
_____________
1.
Сегодня у черни излюбленный праздник,
Соборная площадь полна горожан.
Зеваки галдят в предвкушении казни,
Солдаты кричат и встают по местам.
Толпа свирепеет, свистит и хохочет,
Клянет осужденных на пытки и страх.
Преддверие смерти ей нервы щекочет,
Жестокий азарт разжигает в глазах.
2.
Живой коридор. В кандалах закалённых
Несчастных ведут под надзором солдат.
Процессия падших, союз обреченных,
Колонна, в земной уходящая Ад.
Народ завопил, предвкушая потеху,
Блеснуло железо в руках палачей.
Земля содрогнулась от стонов и смеха,
От жуткого лязга оков и цепей.
3.
Потом, как ни странно, толпа замолчала,
Попадали камни на землю из рук,
Но был не конец, было только начало,
Поднялись монахи, все стихло вокруг.
Вся площадь застыла в немом изумленье,
Смиренно и трепетно глядя на то,
Как рыжую ведьму ведут на сожженье
К сухому столбу, обойдя эшафот.
4.
Сновали солдаты, носили поленья,
Седой инквизитор читал нараспев,
Что только огонь принесет избавленье
Сошедшим с пути и поддавшимся тьме.
Но люди молчали, не в силах поверить.
Девчонка, от силы шестнадцати лет,
Святой инквизицией признана ведьмой,
Коварной колдуньей, отринувшей свет.
5.
Глаза голубые, лицо безупречно,
Взгляд честный, испуганный, очень простой,
А волосы шелком струятся на плечи,
Спадая сияющей рыжей волной.
Но ржавый ошейник печалит картину
И рваное платье, и слезы в глазах,
Клеймо на щеке и цепей паутина,
Вселившие в душу немыслимый страх.
6.
Девчонка старалась в цепях извернуться,
Чтоб сбросить ошейник, мешавший дышать.
Рвалась и рыдала, пытаясь проснуться,
Покончить с кошмаром, очнуться, сбежать.
Но казнь продолжалась, а сон не кончался.
Судья-инквизитор читал приговор,
При виде колдуньи бледнел и сбивался,
Крестился и прятал растерянный взор.
7.
«Казнить нечестивую, сжечь! Уничтожить!
Избавить Париж от исчадия зла.
А коль невиновна – Господь ей поможет,
А коль не поможет – гореть ей дотла!»
И пламя зажглось, а толпа заревела,
Священный костер разгорался, а в нём
Объятое болью безгрешное тело
Под крики людей становилось огнём.
8.
Сгорела дотла - ни креста, ни могилы,
Обмана и боли напившись сполна,
Погибла, ей было шестнадцать от силы.
Исчезла, сбежала, очнулась от сна...
Хватило народу и зрелищ и хлеба,
Жестокость забылась, как чья-то слеза.
Но, глядя в осеннее чистое небо,
Все видят ее голубые глаза...