И было всё как всегда:
текли слова, как вода,
и людям нравилось быть
друг с другом.
Непринуждённейший бред
обычных светских бесед
сплетался в общую нить
досуга.
Да, было всё как всегда:
напитки, шутки, еда...
И лица, и пиджаки –
всё те же.
И были Он и Она,
и между ними – струна
звенящей, странной тоски
безбрежной...
Она, изящно хрупка,
была резвей ветерка,
эфирней грёз и нежней,
чем скрипка.
То здесь порхая, то там,
вливаясь щебетом в гам,
Она пленяла своей
улыбкой.
Он был галантен и мил,
Он бесподобно шутил:
не то чтоб Он так хотел –
сноровка...
Но от беспечных людей
Он ускользал тихо к Ней –
и перед Нею робел
неловко...
И было всё как всегда:
тугие цепи стыда
Ей грудь сжимали, глуша
дыханьe.
Ей было б радостно с Ним,
но опускалось, как дым,
на них двоих не спеша
молчаньe...
Смешно, ах, право, смешно,
что вечно, словно назло,
то в горле ком, то в душе
смятеньe,
когда всё вроде бы так,
и вот остался лишь шаг,
но, может, шаг тот – уже
паденьe?
А может, – эка беда! –
пусть будет всё как всегда?
В молчанье тоже своя
есть прелесть:
молчанье тайны хранит
и ретуширует стыд,
хоть лица, как от огня,
зарделись...
И было всё как всегда:
гудели, как провода,
бесед и судеб людских
сплетенья.
И были Он и Она,
и между ними – стена
молчанья...
нежной тоски...
смущенья...
15.09–03.11.2006