Поэма
"О Чечне, о людях, смерти и войне "КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА"
Санкт- Петербург апрель – август 2006 г.
Россия! Знай своих героев!
Сегодня должен я поведать
О том, что было наяву.
Готов обет Вам дать
И правду донести тому,
Кто мог, хотел бы знать
О всем знакомой Вам Чечне,-
О людях, смерти и войне.
Итак, прошу внимания,
Начнем мы действие свое,
Сейчас, без препинания,
Да прямо, здесь же на перроне…
А здесь веселье, телефоны,
И голосистый женский вой,-
И тут же бряканье гитары,
Уже спиртное льют рекой,
Здесь все герои, им все рады,
Людей везут не для прогулки;
Здесь дарят белые тюльпаны,
Везде бутылки и окурки, -
Здесь отправляют на войну, -
Вернее, только лишь в Чечню,-
Для наведения порядка,
И соблюдения распорядка…
Но мы- то знаем, что не все,
Не все домой опять вернутся,-
И кто- то здесь в последний раз…
А все хохочут и смеются,
И песня слышится Сердючки:
«Все будет хорошо,
все будет хорошо,
Я это знаю».
Кричат, гогочут под нее,
Во всех уверенность вселяет,
Как будто знает тот певец,
Кому, какой готов венец…
Все верят, что и не в последний,
Все говорят, что в «крайний» раз,
И вот он брошен жребий верный,
Но не об этом же сейчас.
Да только форма отъезжавших,
Густой табачный, нервный дым,
Все отдаляет от простого,
Судьба приносит свой алтын…
Да, это стоит дорогого,
Дадим и мы всем насладиться -
Увидеть родственников, близких,
Детей и жен, их всех, любимых,
Всех дорогих и снаряженных,
В дорогу, полную свинца,
Запомнить их родные лица.
***
И вот уж катит по железке
Вагон с составом личным.
Тут разговор совсем нелестный
Заводит командир отряда,
Хоть и не все ему тут рады,
Всех в чувство он слегка приводит,
Велит оправить камуфляж,
Среди «бойцов» своих проходит,
«И лишний весь убрать багаж».
Везде должно быть все прилично.
Все ж тесно, спят поочередно,
Но не в обиде - все друзья,
Во всем порядок тут походный…
Да, испытания дала
Нам всем известная Чечня.
Откуда же такое дело?
Да ясно все:
«Врагам России платят дружно,
А им кто? Бог весть его!
Нам отстоять Россию нужно,
Важнее нету ничего!»
***
Теперь займемся мы составом,
В соответствии с уставом,
Отряда доблестных сынов.
Кто ж здесь в вагоне, почему?
Одних заела бытовуха,
Другим нет денег и непруха,
За искупление греха,
В душе какая то прореха:
Вот едет, кто-то, разведен,
А он был там,… переведен,
За званьем, должностью, карьерой,
Да и причин здесь миллион.
Ведь жизнь у нас же вся на нервах…
Среди всего собранья братьев
Вдруг вижу я – да это Настя!
Она прекрасна и стройна,
Попала как она сюда?
О ней давайте поподробней:
Её специальность – дознаватель,
Немалый послужной у ней,-
И в 25, поверь, приятель,
Хлебнуть пришлось немало ей.
Как роза, выросла в помойке,
Два бывших мужа – лишь прокол,
Она дитя той перестройки,
Но это вам не в протокол.
Она себя сама создала,
Непримиримость её стала
Причиной многих её бед,
Как будто дан ей был обет -
Обет свободы и бесстрашья…
Всю жизнь она искала счастья…
Учеба, университет,
Экзамены и все зачеты,
Сама вгрызалась в суть вещей,
Затем дела, дела, отчеты,
Начальство не благоволило ей
И скрытно было оно радо:
«Нам от нее избавиться бы надо».
Она собой тогда прикрыла
Семейных в возрасте людей,
Бегом она сюда бежала
От безысходности своей.
Муж провожал ее цветами,
Но с ней ему не по пути,
Стояли белые тюльпаны,
Как оберег ее души.
Кивая ей: «Что едешь ты
Дорогой непростой, тернистой
В край, что для нас закрыт,-
Воронками он весь изрыт,
Куда нам просто не попасть,
Посылку вам не передать,
Там нет ни шага без свинца,
Там смелый падает с лица;
Откуда шлют «борты» и письма
И матерям и близким лицам,
И там осталось столько их
Лежать, героев бездыханных!»
Но полно, дело решено,
И поезд мчит без остановки.
Под стук вагона Настя спит:
Во сне она, как бы в обновке
Летает и парит, и с мужем,
И обнимает он ее,
И кружит, кружит, кружит, кружит…
Ну, вот и остановка,
Еще в вагоне целый день.
А впереди уже Моздок,
И Насте там не очень ловко,
Но вот протяжный дан гудок…
Здесь сходим, и бегом на взлетку,-
А солнце жарит, ведь не лень.
Садятся быстро все в вертушки,
Летит отряд теперь в Чечню,
Да, прямо в Грозный, Ханкалу.
Жара под сорок,
И воротник не расстегнуть,
Как путь наш долог, утомились,
Хотелось бы еще вздремнуть.
А Настя, хоть и вся в пыли,
Все терпит: «Где же есть она,
Водопроводная вода?»
Ну, вот и чудно, приземлились.
А здесь палаток городок,
Идет рассылка на места,
Скорей сюда воды глоток!
Завечерело... Жара спала…
Все поглотила злая мгла…
****
А утро дивное далось:
Нежарко. Солнце только всходит.
Его лучи, чуть выйдя из-за гор,
Лицо Настасьино находят.
А чуть вдали идут на сбор,
И тут нас ротный поднимает.
На взлетку и теперь на место.
Встречают хмуро,
Придирчиво осмотр ведут,
Вот штаб, комендатура,
Хотят подтрунить здесь и тут.
«А это что же за девица?
В лице полковник изменился,-
А где ж там Питерский ОМОН?-
Он что? Девицами полон?»
«Позвольте Вам представиться
Лейтенант милиции
Дознаватель ... Настя».
« Вот тебе и здравствуйте!»
«У меня от взвода нет вестей,
Есть потери, а Вы как сможете?
Они ведь ночью - звери».
«У меня на счету -
немало раскрытых дел,
А в Питере и у нас, бывает, палят
И ночью ходить опасно,
Так будьте уверены в том,
Что Вас не подведет Настя».
Проверив все документы сполна,
Печати и удостоверенья,
Прочтя послужной,- «Ну что ж,
Давайте работать, Настя».
«Э! Да это что у Вас на ногах?
Вы что, пришли сюда на танцы?
Танцевать всякие там вальсы?
«Туфли».
«От этих туфлей
Через пару дней
Останутся одни лишь угли.
Давайте размеры,
Я Вам привезу американские берцы.
Вы... лейтенант…
Для начала я с вами пойду,
Потом сама поведешь инженерку,
Да, кроме того, выездные дела,
Ты лучше меня их знаешь.
Сегодня иди, отдыхай до утра,
А завтра дело узнаешь».
Сказал и подумал:
«Ну, какой с тебя толк?
И как ты умеешь справляться с людьми?
Забот, что ль, мне мало.
Ведь целый же полк?
А я на себя всю работу возьми!
Так, завтра посмотрим, как сдюжит,
А нет, так отправлю ее во штабы,
Пусть там, в «бухгалтерии» служит».
А ночью подъем,
Все мы вместе идем,
Полковник ведет инженерку,
«Устроим Настене проверку!»
В бронежилете с АКСУ,
В бушлате и с боекомплектом,
Две лимонки на правом боку.
Собаки, минеры, солдаты
Идут осторожно, все начеку,
И все БТР-ом прикрыты.
Минеры, собаки идут впереди,
От них вся зависит удача,
Пропустишь, и сам пропадешь,
Вот будет тогда «неудача».
А может увидеть тебя за кустом
Бандит с прицелом на мушке.
Идешь как святой,
Тут ушки держи на макушке.
Дорога видна, как икона в углу,
Молись на нее, прохожий,
Тут жребий не жребий,
Здесь все мы равны,
Как перед Господом Богом.
И судьбы здесь нами уже отданы
За куст или выступ пологий.
Настена идет, вся в холодном поту,
Но виду она не покажет,
Идет и идет сквозь туман, немоту,…
Полковник подумал: «Может».
Всего 32 километра пути:
туда и обратно.
И каждый день в напряженьи таком
Достаточно аккуратно.
«Ты, лейтенант, назначаешься… ты…
начальником СОГ,
Даю тебе в подчиненье орлов,
А ты в моем подчинении».
Бывало, только Настена придет,
Ей срочно дают задание,
Она собирает свой маленький взвод,
Сажает весь СОГ в БТР и вперед,
«До свидания!».
А там и убитые наши есть,
И трупы бандитов,
Которых не счесть,-
Таких у них паспортов
Ни разу она не видала.
Начальницей строгой прослыла она,
За словом в карман не лезла,
Но в общем- то человечной была,
Считали ребята, что им повезло,
За них горой стояла,
Они же всем взводом любили её,
Приказы ее выполняли.
Так медленно службы дни потекли,
С работой успешно справлялись,
Ей даже майора придали,
И с ним она управлялась.
В полку о ней говорили.
И про себя удивлялись.
И между делом она
Заметной фигурой стала,
Была она душой полка
Не страшно идти с ней на «волка».
Однажды подъехал на джипе чечен
Во время одной инженерки
И крикнул: «Настена, красивый такой,
Ты будешь моей женой?»
Она ошалела от дерзости той,
И сердце сильно забилось.
Добавив газа, уехал чечен,
Вопросов много осталось.
«Откуда он знает имя её,
Ведь я ни с кем не общалась?»
Казалось бы, время спокойно текло,
И пули её не касались,
Лишь где – то там, совсем далеко,
Холодные трупы остались.
Совсем осмелела Настя, сама
Ходить по ларькам вокруг стала
Ну что же, природа берет свое,
Быть женщиной не перестала.
Ей все тут надо примерить,
Потрогать, спросить, приметить.
Вот этот красивый чайный сервиз,-
Его прихватить бы в Питер,
И всякий там женский иной каприз,
«Смотри! Какой теплый свитер!».
Чеченки в ларьках её признают,
Уже считают своею,
Но строго сказал на этот уют
полковник, скрипя кобурою:
«Ты, милая, тут одна не ходи,
Бери прикрытье с собою».
« А вот тебе берцы,
пожалуй, возьми,
туфленки твои
прохудились».
И в первый же день, разбив
Ноги в кровь,
Колготки с кожей снимала.
И берцы, с трудом
На себе разносив,
Потом дорожить ими стала.
****
Рассказ неверным был бы мой,
Коль правду не всю сказал,
Но то, что есть,
Оно будет здесь.
Держитесь, генерал!
А чем Настена заслужила любовь?
Да тем, что взвод ее сыт!
Наглажен, умыт и чист.
«Сгущенка из пюре на воде,
похлебка, да пара галет,-
Вот и все,
Что получит солдат!
Эту диету
пожалуй, тому,
Все у кого без изъян,
Кто в армии сыт и пьян,
Кто жиру наел,
А совесть совсем потерял!
Как может голодный солдат
Пройти 32 километра пути?
Где взять калорий и ватт,
Чтоб в смертный бой
На врага идти?
Скажи - ка комбат?
Так вот наша Настя,
За счет своего обаянья
А также и обонянья
На камбуз прошла
И ночью, не привлекая вниманья,
Как мама, своим птенцам принесла.
Сгущенку, тушенку
еще понемножку,
еще там много,
еще там всего…
А в доме, где они жили,
Была чистота и уют,
И все сапоги свои мыли,
Прежде, чем зайти в свой приют,
Так, что ковры постелили,
Что важно, пойми, очень тут.
А в нарушенье устава
На инженерке друзья,
Хоть это вовсе, и даже совсем нельзя,
Саперов вперед проводили
И по грибы взводом своим ходили,
То есть, жили на подножном корму
И не теряли ни духа, ни форму,
Все были всегда в одном строю,
Делили судьбу одну.
Но вот, в череде обычных дней:
Чеченец подъехал с охраной к ней,
С Настеной лишь двое были,
«Настена, голодный такой,
Пойдем, отведаешь настоящий
Чеченский кухня какой?
А через час ты будешь домой,
В залог оставлю своих:
Вот этих - двоих».
«А кто ты?» «Неважно».
Ребята сказали: «Не смей!»
Чех сказал: «Давай смелей!»
И шагом пошла отважным,
Сказала всем: «Не струшу»-
Вручил он ей сочную грушу,
«Возьмите этих двоих на прицел».
Чех посадил в машину,
С визгом запели шины,
Повел разговор - обстрел,
Он думал, сразу прельстится она-
Ведь был он могуч и смел,
Но кратко ему отвечала тогда -
Лишь мысль о еде одна.
Вот видит приземистый маленький дом,
За стол ее сажают.
А там, за этим столом,
Чего только не предлагают:
Здесь и капуста, маренная смешно,
И мясо, картошка, вино…
Поела, сказала властно:
«С собой завернуть еще!»
Вдруг рядом видит
Ходят люди - вооружены,
Но долго взгляд не косит,
Мелькнула мысль - «окружены»,
Чечен пытался проведать,
Кто она и зачем,
Она же увертливо ела,
Как будто ей все нипочем,
Наелась тогда до отвала,
Чеченка услужливо ей собрала.
Настена сказала «Спасибо»,
Улыбкой скользнула милой
И тут же спокойно ушла…
Ребята ее встречают,
И «чистят» ее вовсю,
Такую неслушницу…
Сумки берут, отнимают,
Но, видя припасы,
Состроив гримасы,
Не сразу,... но прощают…
О чем тут рассказ?
Да об этой Чечне,
А где же о смерти?
А где о войне?
Ты погоди, приятель,
А лучше дай закурить ты мне,
Все будет еще, читатель.
***
Так вот мы хотели продолжить рассказ:
Ну что же, за мной, мой читатель!
Все было спокойно, но в этот раз…
Настя со взводом ушла в метель,
Задание было обычным,
И где - то в горах на мину сел
Их БТР прилично.
От взрыва погибли двое,
Водитель, стрелок и еще…
Контузий полвзвода.
И из горящей машины она
Своих людей извлекала...
Володя был сильно ранен:
И кровь хлестала
Из открытой груди:
«Товарищ лейтенант! Помоги!»
Но чем могла она тут помочь?
Лишь только руку сжала,
Да первую помощь,
Ему как могла, она оказала:
Что было тогда у ней под рукой:
Рубашкой, бинтом перевязала.
Но быстро слабела его рука,
И силы бойца покидали,
Тогда заревела, как баба она,
И руки её задрожали…
Но тут на войне не дрогни, рука,
Майор кричит: «Ложитесь!»
И в ту же секунду пошла стрельба,
Тут Настя, команду взяв на себя,
И оборону возглавив,
Тонюсеньким голоском кричала она,
И первый раз убивала,
В поту горячном и нервном была…
Уф! Слава богу, отбились…
И подкрепленья просили,
Пришел другой БТР,
И раненых всех погрузили,
А сверху - убитых на БТР
Тросами перевязали…
Обратно шли молча,
Дорогой пустой,
Со взглядом почти что волчьим.
Туман опустился на землю густой,
Там лучше не оставаться,
И каждый хотел в своей душе
Немного подразобраться,
Понять хотели получше:
Зачем они здесь?...
Они видели смерть…
Вернулись все в часть
Ни живы, ни мертвы,
Вот были ребята,
И были живы,
Теперь же, увы…
Здесь все на войне солдаты.
Неважно, хоть кто ты:
Будь ты солдат или повар,
Никто не уйдет от веленья судьбы,
На это найдется свой повод.
***
Полковник все слышал и знал.
Сказал он ей тихо, но внятно:
«Реветь на войне опасно!»
«Иной на гражданке слывет смельчаком,
А здесь бежит, как заяц,
А чехи в спину ему свинцом,
Тогда и конец,
Бесславный конец, ты знаешь,
Но, ты хоть и баба,
Все же смогла…
Еще не такое узнаешь…
Так пусть не дрожит у тебя рука!...
Майору скажи спасибо!
Здесь на войне либо…
Ты,… либо… тебя…
Сейчас же помянем мы тех ребят»,
И налил ей 100 боевых,
И как положен отцами обряд:
Вместе они промолчали.
Потом лишь сказал ей тихонько:
«С крещеньем тебя боевым, лейтенант!
Совсем ты еще девчонка.
А завтра туда мы пошлем десант,
И завтра ж придет пополненье».
Ушла от него, она чуть дыша,
И в голове круженье,
Лицо ее было белее листа.
Не находя себе места,
Тихо в кубрик она пришла,
И весь сервиз разбила тогда,
Тотчас же она зарыдала.
Потом лишь, не сразу, придя в себя,
К ребятам своим зашла
И с ними она взгрустнула...
Но сильно за день устала она
И скоро потом уснула:
«Ей снились бандиты, а она все палит,
Палит и палит. Ребята!
За всех, кого потеряла тогда,
Такая им всем расплата!».
На следующий день пошла до ларька
Смотреть в глаза той Малика
И свой допрос устроить,
Но видит: Малика -
Избита…
« В чем дело, что за ерунда?
Кто тут посмел тебя тронуть?»
«Ой, муж избил, но сказать не могу»
«Избил, - разведись. Невмоготу?»
«Ой, Настя, я так поступить не смогу.
Убьет, сама ведь знаешь.
Но тут еще одна беда:…
Ночью пришли оттуда,
Оттуда, ну, эти друзья…
К мужу они приставали,
А мне вот поставили
Отравленного вина
И вашим продать приказали.
Попробуй, разве откажешь им,
Что они – звери, знаешь!»
«Понятно. А друг ты мне?
«Да, Настя» -
«И дружбу, мою узнаешь.
Тебе, Малика, я помогу,
Продай мне сервиз тот снова,
Но только смотри ни гу- гу!
Совсем никому ни слова!
Иначе каюк, дашь свое слово?
«Да». «Ларек же закрой через полчаса».
Записку такую наклеим:
Мол, ты совсем, совсем больна».
И, подтянув портупею,
Веселая, крикнула «Асса!»
С сервизом к полковнику:
Объяснила, что б вник:
«Устроим ночью затею».
«А не киданет она нас?
Вот будет тогда потеха?
С другой стороны,
Какая нам тут помеха?
Если готовить, то надо сейчас».
Подумал… Сказал:
«Ну что же, рискнем,
Найдем мы им здесь ореха».
И операцию нашу провел,
Как свои пять пальцев.
Никто из них не ушел,
Узнали от этих мерзавцев,
Кто и откуда, зачем пришел.
А утром вся часть могла
Наблюдать ядовитые вина,
Весь день толклась у нее толпа
И шла торговля дотемна
Пошли дела в ларьке у ней
Существенно веселей.
И всем стало проще, уютней
Общаться не только с ней.
Другие в часть приходили,
И помощи просили,
Так что бандитский стан
Обходить их селение стал.
Все здесь стало спокойно,
Уверенно и пристойно.
Враждебности, как не бывало,
Понятно, ведь наша часть
На страже людей стояла.
****
Но зверь - он же зверь,
Ты в это поверь,
Он нелюдь и только.
Цепляется он
За открытую дверь
И души неискушенных,
Кого поманит зеленым «рублем»,
Кого запугает,
Кого, извращая Священный Коран,
В пропасть жизни кидает.
В Коране написано:
«Не убий,
не требуй власти над всеми».
Они же трактуют:
«Убий и владей»,-
Но власть никак не поделят
И привлекут заморских писак,-
Давайте нам больше денег!
Смотрите, Свобода, Свобода!
На деле же ужас, смерть и страх,
Работорговля и голод.
Средневековьем запахло так,
Разруха, дикость и холод.
И все побежали из этой Чечни -
Бежали сотни тысяч,
И чистку этническую провели,
На все подняли свой меч…
****
Полковнику слава,
А Насте - почет,
Бандитам – учет,
Начальство ими довольно,
И как- то совсем невольно
Отправились на награжденье
К себе во штабы,
И после наград врученья
Их повели за столы.
Вот тут и увидели
«Пирушку во время чумы»:
Что там только не ели:
Осетрину, икру, балыки,
И ананасы с шампанским
Парное мясо и языки,
Котлеты по-польски,
Вино и водка,
Коньяк и грибы,
Так вот в чем была разгадка,
Хотя б немного солдатам бы…
«Лучше чеченской из аула,
Вот это еда!»
Настина мысль мелькнула,
Какая же в жизни ерунда!
И вспомнив взводных солдат,
Которым, каждый день как ад!
Немножечко взгрустнула,
Так где же тут справедливость?
Они же под пулями каждый день,
А тут такая сытость.
Исправить такое ей не лень:
Смотрела и ела, в кулек брала,
Как мама, родному сыночку,
Тайком, кулек за кульком собрала
Приличную сумчонку.
А в части тревожная встретила весть:
Обстреляна инженерка,
Убитые, с ранами тоже есть,-
Такая была планерка:
«Ну, что ж, оживился враг,
Похоже, что это месть.
Поднять повыше российский флаг,
Усилить охрану, на мины б не сесть,
Пеленг возьмем с собою».
«Тебе, Настя, завтра идти,
Еще тебя взводом прикрою,
Чуть что, не дайте себя обойти!
Бог да пребудет с тобою!»
И вот в три часа
По порядку пошли
Как-то несмело…
Она, как могла
Подзадорить своих,
Но так и не сумела…
И вот он ее, второй подрыв:
Стрельба и «АЛЛАХ АКБАР!»,
«Ложись», - командует в надрыв,
Тут БТР наш застрочил,
Кося продажных псов,
Но кумулятивным бандит пробил -
Наш БТР горит, спасали молодцов.
Второй БТР первый прикрыл,
Дал выйти им из огня,
И с ними в атаку наверх пошел
Второй взвод под номером два,
Все ринулись вверх,
Спасенье в бою!
Выкуривать их из гнезда!
И в этом бою победа была,
Так было бы всегда!
Позорно бежали они по горам,
Сверкали пятки у них,
А прочих отправили к праотцам.
Потери есть и у нас:
Трое ребят там полегло
И двое трехсотых.
И все же нам тогда повезло:
Второй БТР был цел,-
Как кошка, забрался он на них
И не подвел прицел.
Бандит с зарядом, убитый, затих,
А мог подбить и два.
Исход боя тогда решил
Комвзвода номер два,
Который вчера лишь прикатил,
И в первый же день
Свое крещенье получил
Еще не прошел и полдень…
Орел, как орел,
А ростом он невелик,
Но только силен, как зубр,
А с виду радушен и добр.
Настя сразу к нему: -
«Какой ты молодец,
Как смог решиться ты
Наверх идти?
Если б не ты - пришел бы всем нам конец».
«Да там была широка тропа,-
По ней я и полез,
Меня не видно из-за пыли,
И так я им в тыл пролез,
Меня не увидели сразу -
Вот так мы и смогли
Прикончить эту заразу»
«Да ты герой,
Решительный такой,
Если б не ты,
Пробили бы и твой!
И дело совсем бы швах,
Но ты не такой!
Что будем делать в следующий раз?»
«Фотографироваться, милая,
С тобой в анфас»
«А ты еще и весел!
Шутить изволишь еще!
А звать тебя как, пострел?»
«Сергей»
«А я – Настя. Вот так…»
(Понравился он ей.)
****
Однако запал у бандюг не пропал,
(Много им кто- то платит)
И нервы частям ежедневно мотал
Матерый, не думал, что хватит.
Бросали мины, фугасы,
Короче, пошли в расход
И у нас боеприпасы.
И чтобы как-то их приструнить,
Враждебные планы расстроить,
Решили операцию провести:
Охоту на «волка» устроить.
Настя тоже рвется в бой,
Но ей говорят «Неуместно».
Расстроена от мысли той,
Не может найти себе места.
Приказ есть приказ,
И его обсуждать
Ей бесполезно,
хоть в пятый,
хоть в сотый,
хоть в тысячный раз…
И вот «Малыш» ушел тотчас
Со взводом своим на задание
Сказал он ей: «Жди обратно нас,
До скорого свидания!»
Она же бродила
Везде, где могла
Пошла к Малика общаться,
(Ей некуда было деваться.)
Но видит: ларек не ларек,
Окна разбиты, что за черт?
Вдруг сзади: «Малика убиты!»
«Как? За что? Послушайте Вы... »
«За то, что с вами общалась!»
Надменно сказала
«Здоровая жаба»,-
Подумала Настя тогда -
«Злости много в глазах у нее,
Как будто она смеялась?»
«Постойте, постойте,
Вперед и вперед! А ну- ка!
Шагай - ка, шагай - ка, …
Сказала вперед же, сука!
Сейчас мы узнаем
Случилось что, и про то,
Какая твоя тут заслуга!»
И в шею Стечкин ей воткнув,
Она ее провожала.
Сказала «Вперед!»
Она же увертывать,
Но врешь, не уйдешь!
Заохала жирная жаба
«Быстрее шагай,
Сейчас мы устроим допрос!»
Она вырываться,
"Но тут не вопрос!"
Из части на выстрел
Подмога пришла.
Долго она молчала,
Но все – таки рассказала.
Пришлось ей признаться:
Доносчицей бандитов стала;
Во всем пришлось сознаться,
И в смерти Малика
Заслуга ее велика.
За помощь бандитам,
Определив на года,
Зачистку устроили в доме …
Записку бандитов нашли
В шкафу - запрятана в толстом томе:
Они ночью пришли:
Убита ножом была Малика,
И муж ее весь избит
«А ты что - не муж ли? »
Взглянув на истерзанный вид,
С досадой: «Неужели!
Не смог отстоять половину?»
Он, сознавая свою вину:
«Ночью пришли,
ларек подожгли,
И женку мою убили».
«Допрос не допрос,
Так ты Сурем,
Ты с Малика или нет?
Ты что, уйдешь к бандитам?»
«Нет, я не уйду!
Я убийцу найду!
Да только вот как, не знаю».
«Иди же ты к нам,
В чеченский ОМОН,
За все отомстишь бандитам!
А за Малика - это тоже мой долг
Я преступленье раскрою!
И если тебе кровный долг -
И мне тоже долг!
Тогда я тебя прикрою!
Отдашь ты им все,
И сполна,
Но только твой долг за тобою!»
«Ладно! Идет! Хорошо!
Долг я свой кровный исполню!
Спасибо, тебе Настя за все!»
****
Найти нелегко, надо знать же, кто!
Ясно, что эти псы.
И дознаватель, зная дело свое,
Исследовал эту запись,
Над трупом подруги своей склонясь,
Нашла небольшую зацепку.
И хоть перевернут весь дом,
Пришлось ей подумать крепко.
Но почерк знаком,
А вывод, думаю - меткий!
Ну что же, гады, мы вас найдем!
И по селению вас проведем!
Сурему и «жабе» вопросы задав,
Отчет свой в центра отправив
И сполоснув горло водкой,
Милый Малика земле предав,
Ушла она тихой походкой.
****
Наутро другая скверная весть,
Провал операции, убитые есть,
Похоже, их кто – то предал.
Отряд в засаду в ущелье попал,
Просят они подмогу.
Настя кричит «Тревога»!
И батальон, на скорую руку собрав,
Полковник идет на помощь.
Вертушки летят,
Бандиты палят,
Идет бой в самом разгаре!
Все в жестоком угаре…
И БТР летел, как стрела,
Добрались до места
Часа через два:
Видит разбитый остов.
«Ба! Да это Серегин! Жив он?»
Видит трупы бандитов
«В ветрушку трехсотых грузят! Вот он! »
И не успела слово сказать -
Вертушка уже взлетает!
Нужно им помощь быстрей оказать,
Пока надежда не тает.
Крикнуть успела:
«Поправляйся, Сергей!»
Услышав, ее махнул он ей
Рукою своей кровавой.
Меж тем, увидев подмогу,
Неприятелю стало невмоготу,
Ушел по узким тропам,
Настя с БТР а сползла,
Хоть неспокойна была душа,
Привычно склонилась над трупом…
****
К полковнику в части она подошла
«Надо проведать Сергея!»
«Хорошо, поезжай,
Еще дам тебе задание,
Майора назначь за себя,
И езжай! До скорого свидания!»
На газике быстро добрались они
Вот Грозный - горелые окна,
Развалины, горы их,- видит она
Бетонные плиты, блок - посты,
Деревья калеки и горелые остовы
Зданий, от первой Чеченской
Войны они до сих пор остались.
Ну вот, наконец, и добрались
Где госпиталь?
Госпиталь там: в палатах!
Тут чудеса творили
Маги в белых халатах:
Из МОСН врачи там лечили!
Сколько жизней они спасли!
Скольких оттуда вернули!
Сергей наш лежит,-
Уж операцию перенес.
Она же врачу
Сразу допрос:
Как он и что он?
«Осколок достали,
Он будет здоров,
Но через месяц? Едва ли…»
Серый молчит,
Видно сильно болит
Увидел ее и стонет,
«Крепись Малыш! Все заживет!
Полковник и часть тебя помнят
Вернешься - встречу такую устроят»…
****
Война не война,
Но такие дела:
Когда рядом гибнут люди,
А ты должна вперед идти,
Быстро ты привыкаешь
К смерти, ранам … и станешь
К пулям - как к мухам,
К стонам, - как к звукам…
От этой жестокой войны
Никуда уже не уйти.
Быстро она охладела.
Здесь хладность ума –
Необходимое дело.
Был случай такой:
Труп появился собаки.
Она приказала его убрать
С помощью минной собаки!
Но то ли устав от жизни,
То ли, от собственной лени
Труп так и не убрали…
На следующий день:
Какая беспечная глупость,
А может и трусость,
Желание наказанья избежать,-
Где- то почти уже в полдень
Тайком решили так убрать:
Им бы сапера, собаку взять…
Взрывом собаку ту разнесло
Погибли солдаты на месте
Двое двухсотых,
Троим еще повезло:
Трое трехсотых.
Такие ужасные вести…
Двое погибло ведь ни за что,
Убрали б, как надо, и б ничего…
Еще такое было:
Голодный солдат
Что ему в мыслях наплыло?
Во время одной инженерки
Заметил янтарный виноград
Такой он был яркий, сладкий!
Магнитом его потянуло -
Пытались остановить,
Кричали ему – не понял!
Побежали за ним -
Но быстро он слишком бегал…
Взрывом растяжки всех оглушил
Тот виноград янтарный,
И долго полковник потом всех винил,
В смерти его досадной.
*****
Был у нее и третий порыв,
Четвертый, пятый, шестой,
Скольких вытаскивала в надрыв
Сколько осталось там,
За той высокой горой,
Знает она одна.
Седьмой подрыв, -
Почти она герой
В сорочке родилась
Наверное, такой, -
Живая одна осталась.
И даже смеялась
Над смертью она:
Осколок и пуля ее не брала.
Ее прозвали Бессмертной,
Но вот он, тот самый восьмой …
****
Со взводом летела на БТР
В горном районе неблизком.
(Там наших нашли из отряда)
Дорога размякла и склизка.
Крутая стена - скала,
Дорога извилиста:
Здесь никуда деться.
И где - то вблизи аула
Спереди справа рвануло.
И опять пожар,
Опять все вокруг горело
Стрельба и «АЛЛАХ АКБАР!»…
Опять извлекала она своих,
Но слезы уже не лила,
Убить успела она двоих.
На их стороне была сила…
Дрались в смертельной борьбе
Патроны иссякли уж все…
Наших двоих убили,
Ничком лежат на снегу.
Приложила к виску
Последний патрон,
Но отнял его майор,
Убил бандита в упор…
И тут же убит был и он…
****
Избив ее и других,
И волоча по грязи, камням,
Сугробам, колючкам – кустам,
Вместе их притащили в аул
К их ямам - новым местам.
Сержант рукою махнул,
Что оказался с ней,
Он говорил, что надо бы рвать,
Можно было бы убежать,
За тот перевал
Дорога там есть поживей
Наши бывают на ней
Но бандит разговор прервал,
Стал он его избивать…
Она заступаться, досталось и ей,
Свободы им не видать…
***
Бандиты связали им руки,
Вывели на главный двор…
Видела смертные муки,
Увидела их приговор,
Всех при ней убили.
Видели б не забыли...
От тел отделялась глава,
Ребят, таких знакомых,
Кровью изливалась лава
Обезглавленных тел...
Ужасен был их удел…
****
Пою героям тем славу,
Остаться в живых у них
Никто не захотел. Затих
И последний стон их…
****
Минуту мы здесь помолчим.
И в звуках той тишины
Мы вспомним, как были нежны
Как ласковы руки мам их,
Как те по ним скучали,
Как ждали сыночков своих
Как писем с войны той ждали
Милых таких, родных…
Сколько отдали любви,
Как дни до встречи считали,
Зарубки дней вырезали…
Сколько лет потеряли?
С этой жуткой войны
С этой чеченской бойни!
Какой раздирающий вой:
«Что теперь погиб и твой!»
Как выдержать рассудку,
Эту зловещу минутку,
Как бились, мы не узнаем
В истерике жуткой
Матери, Жены, Подруги
В истерике без промежутка
Над цинковым гробом, могилой
Ведь к ним любовь не остыла.
Осталась вдова верна.
Она на всю жизнь одна.
Как сердце билось упруго
Что нет у ней больше друга…
Кому и как возмести
Эту зловещую весть?
Помянем мы всех…
Помолчим.
Стоны услышим их!
****
****
Теперь вернемся к Настене,
Приставленной к стене,
После вида такого ада,
Ей смерть – теперь только награда,
И ей не забыть того,
Сколько бы лет ни прошло…
Лопочут по- своему гады.
Осталась Настена одна
И думала, что вслед за своими
Уйдет теперь и она.
Но били ее ногами,
Теми же берцами,
Что полковник ей подарил.
Били, ребра ломали,
Ее же Господь хранил.
Сознанье она не теряла…
Прижать ее хотели, -
Но тщетно, с ранами отлетали
«Доблестные мусульмане».
Один такой «джигит»
После такого сраму
Ножом нанес ей рану.
Кровь хлынула из живота,
И хоть была нага,
Была непокорна она.
А тут подъехал чечен,
Кто из машины кричал,
На ней жениться хотел!
Она его узнала:
«Так вот, как жену встречаешь!
Красавец ты какой!
Так ты обо мне мечтаешь?
Вот так? Обряд такой?»
Немного опешил чех
И совестно стало ему.
Ей помощь оказали,
Но сесть ей так и не дали.
Главный бандит изрек:
«Мы продадим ее туркам
Отправим через Терек,
В бордели пусть служит уркам!
Товар хороший, свежа,
В постели будешь нежна!
Там быстро тебя научат:
Рабыней будешь ночной
Так долго, как сможешь,
А только не сможешь -
Быстро голову сложишь!
Ты Настя теперь проститутка,
А жизнь твоя - чья-то шутка».
От слов этих стало
Немного ей жутко,
Но хоть и была слаба,
Духом осталась сильна.
«Дождемся переправы,
Получишь свою расправу.
Будем ждать гонорару!»
И тут же бросили в яму…
****
В яме от боли стонала,
Сколько дней не считала,
Но рана уже заживала
И о свободе мечтала…
Чу! Что- то льется:
Это парнишка мочится,
Она его, криком облаев,
Смотрит: готов подчинится,
Значит русский знает.
Просит хлеба, воду,
Смотрит, - а он несет,
Кидает ей прямо в яму,
Славный мальчонка растет
Назло этому сброду!
И так вот, набравшись силы,
Рвется она на свободу
В яме, бандитском плену
Побег она готовит:
«Нет, врешь! Все равно я уйду!»
Настала лунная ночь,
Настена руки сбивая,
Карабкается во всю мочь:
Зацепки в стене выбивая,
Пальцы разбвая в кровь,
Луна освещает стену
«Луна, на меня не смотри,
А стену ты мне освети».
Вот выступ, другой, поднималась,
Но тут же она сорвалась
И с грохотом упала,
От боли опять застонала.
Попытка опять повторялась:
Прошло минуток пять,
Карабкалась опять,
Но опыта уж набралась.
И тихо из ямы скользнула!
Охранник спит и пьян.
Тихо прошмыгнула,
Забрав у него наган.
Надела обувь его:
Все теперь без изъян!
Бегом она бежала,
По улице незнакомой,
От радости чуть не визжала,
Но кто там такой?
Ее знакомый «жених»
Идет, по дороге к ней,
Дыханье свое затаив,
За камень она прижалась,
Прошел, не заметил теней.
Пружина тут же разжалась,
Пулей она побежала,
Бежала сначала дорогой,
Но, вспомнив сержанта слова,
Ринулась к перевалу,
И ей казалось порой,
Что ноги ее летали…
Тонкой змейкой - тропой…
Река! А где переправа?
Вброд ее перешла.
Была не глубока она,
Но холодом обожгла,
Что ноги совсем онемели.
Болят задеревенели,
Так тяжело идти.
«Как перевал пройти?»
И падая то и дело
Руками, держа свое тело
И превозмогая боли,
Шла и шла она прочь
Не зная верной дороги,
Зная, что кончится ночь.
Главное, пройти перевалом
Звучало в памяти точно,
Сказанное сержантом:
«Пройти его надо ночью,
Иначе догонят потом»
И вот перейдя перевал
И отступив от тропы,
Решила устроить привал,
Поесть и напиться воды.
Но что там за шум?
«Погоня!» - приходит на ум.
И быстро в сугроб сиганув:
Спрятаться, снегом укрыв,
Избитые свои телеса,
Только бы пронесло…
Колючие тут леса…
Прошли они, повезло
Все проскочили друзья,…
****
Долго искала своих,
Среди грязно - желтого камня
Сугробов, колючек чужых,
И не имея огня…
Дней пять уже как прошло,
Видит: дорога!
Ура! Подвезло!
Видит: идет БТР. Наши!
Ближе к дороге еще!
Передвигаясь ползком,
(Уж не могла пешком)
Стал БТР перед ней,
«Братцы постойте!
Люки свои откройте!
Я лейтенант,
Начальник СОГ - Настена!
Люк открылся. «Здорово!»
«Сергей! Забери меня снова!»
«Настя! Садись по- живей!
Да у тебя - рана!
А где твой взвод?»
«Остался за перевалом!»
«Тебя в медсанбат надо!»
****
Госпиталь - тут ее лечат
Обморожены руки и ноги,
И рана, все ж глубока…
Осталось лишь пара шрамов
На складках живота.
А рана, хоть и кровоточит
Уже не опасна она…
Полковник смотрит ей в очи,
И, как отец, заботлив
Печется, как о дочери,
Но здесь лечение не закончив,
Срок службы уж подходит
Папку раппортов настрочив,
К полковнику подходит
Целует он ее, благодарит
За службу…
За боевую дружбу
Чуть мокры его глаза,
И слов простых не находит
И извиняясь сполна,
Что извещение послал,
Не думал он, и не знал
И месяц уж как горевал,
А тут такое чудо:
Живой пришла оттуда…
«Но полно, не беда,
Я все-таки жива».
Приют свой навещает,
Дает советы другим,
Что уж ее замещают,
И их всех наставляет
Вещи взводных солдат
Все бережет и собирает,
Родным их пишет письма,
Вещи с письмом отправляет…
И креститься пред домом,
Таком уж ей знакомом
И слезы льет,
И водку пьет,
Садится в газик, уезжает.
Ее полковник провожает…
****
И вот он снова, родной Питер,
Его проспекты, кутерьма
Достала теплый она свитер,
И погрустив о Малика,
Теплом ее она согрелась,
А здесь весна не начиналась!
Как все здесь сильно изменилось!
И сердце у нее забилось:
Витрины первых этажей,
Сверкает новым он фасадом
Не видит брошенных бомжей,
Проходит мимо Летним садом,
Оград знакомых кружева,
Где вход в метро – там толчея,
У всех здесь куча дел,
Торопятся, минутой дорожа,
И пробка на улице, и не успел…
Нервы у всех дрожат…
Не ведают люди,
Не знают, кто тут,
Кого не стало с нами,
И сколько жизней за этот уют
Отнято у нас врагами.
Кто не давал своего живота,
Кто не был там,
Тот не поймет сути земной,
Пусть спит спокойно он
С любимой своей женой!
Не приведи ему жизни другой,
Жизни, полной свинца и гор…
Заходит в до боли знакомый
Свой старенький двор,
С детства известный дом,
Где бегала, играла, как метеор,
Привычным долго щелкает замком:
Мать отворяет ей,
Все падает из рук у ней
А мать не верит и смеется,
Ведь извещение пришло…
Как все они тут горевали,
Но вот несчастие прошло!
Дверь отворяли!
Вся коммуналка была рада,
А мать уж пьет воды
И ссоры всех уж не преграда
Всех приглашают за столы.
Бабуля радостно встает,
За холку дергает ее,
Все вещи быстро у нее
Несут и тут же прибирают,
Большой стол тут же накрывают
Она же в зеркало свое -
И смотрит, и не понимает:
Она, или нет?
Седая прядь,
Изнеможенное лицо,
«А где мой муж?», -
Никто не знает.
Но вот звонок,
Она берет:
«Как ты?
Ты уж пришла? -
Сейчас на службе,
Буду позже,
С приятелем к тебе придем,
Вина, закуску принесем
Ты стол накрой.
Жди, я тебя целую!»
Что женщине сей нужно?
Подъем всего тут настроенья,
Улыбка, радость и покой,
Уж ждет она того веселья.
И смотрит платья и покрой,
Теперь размер у ней другой
Она в парикмахерскую быстро.
Как путь к нему ведь был тернистым…
И вот она его встречает,
Она в тугих его руках -
Целует, кружит, кружит, кружит,
И память крутит альманах…
С приятелем идут за стол
И пьют, гогочут,
Скрипит под ними старый пол,
Ее рассказам внемлют…
Приятель уж идет домой,
Блаженство близко…
….Ой!…
Они друг друга обнимают…
Но тут звонок.
Довольно резко…
Она идет и открывает,
Стоит там женщина одна:
«Скажите, Вы и есть та Настя?»
«Да, это я,
Так проходите же сюда».
«Нет, нет. Я Лена,
Я проходить не буду,
Скажите мне, вот почему
Развод Вы Роме не даете,
Ведь я давно о нем прошу».
«Какой развод?»
И голос резко изменился,
«Какой развод?
А Рома, что, он не просился?
Я в положении давно,
Мне далеко не все равно…»
«Да, Рома здесь, иди сюда,
Давайте вместе разберемся,
Идите, или Вас втащить сюда?»
«Меня здесь не было полгода,
Сегодня только из Чечни,
А он, видать, Вам снова
Совсем и не давал прохода,
Меня ты, Леночка, прости,
Но я не рада этой вести».
Заходят: Рома изменился,
Да он уже почти взбесился,
В глазах его досада, злоба,
Жену не видел он полгода.
«Зачем же ты пришла сюда?
А Настя смотрит, стала белой,
В истерике берет тот торт,
И «угощает» им сполна,
И «Вон!» кричит:
«Тебя я, Роменька, любила,
Тебя я, Роменька, ждала,
И я себя не разменяла,
А мама все ж была права!…»
«Идите с миром, счастья Вам,
Ты, Рома, больше мне не муж!»
И провожает за порог,
Летят цветы, да и подарки... Уж,
Его толкает, сладкий отдает пирог.
Но больно отдают придатки,
Еще весь час она еще в припадке,
И водку пьет,
Посуду бьет,
И вспоминает жизнь свою,
Да раз такую – то… Чечню…
Ребят, оставшихся навеки,
Усталость замыкает веки,
И снится ей всю ночь Чечня,
Теперь как будто бы своя….
****
И до сих пор она в плену
В плену войны неоднозначной
И по ночам глядит во тьму
Ей не забыть, бежит обратно
Ведь в мирной жизни места нету
Уйти, доехать бы туда
Не водку пить же до рассвета!...
И поминая всех своих,....
Глядеть на эту сытость!
Ну, полно, честь у Насти есть!
Они приходят к ней не раз,
Они в глаза ее глядят,
И каждый следующий раз
Сурема ядовитый взгляд…
Они зовут ее и тянут.
Ее опять уж призовут.
Туда, наверное, как в омут.
И года снова не проходит,-
Летит Настена в Ханкалу…
Да, все так было наяву!
Она летит и боль проходит.
Там продолжается рассказ,
Об этом будет в другой раз…