Уже не карапуз - поджар и тонок,
И рыж, и зелен, как подросток-осень,
Под сердцем спрятан краденый лисёнок -
Потешный непоседа с влажным носом.
Грех воровства искупится сторицей:
Согрею, приручу, в ответе буду,
И превратится дикая лисица
Однажды в одомашненное чудо.
Ещё не пропиталась пылью жёсткой
В любовных и убийственных охотах
Щекотная ребяческая шёрстка...
Но дрожь уходит в тело отчего-то.
Твои слова зверёк сквозь платье слышит,
И, кажется, они его тревожат:
Карабкаются коготки всё выше,
Соскальзывают, разрывая кожу.
Сжимаю стон зубами. Соль во взгляде.
Уж если ешь, убей сначала - сразу.
Но чует зверь нутром, что был украден:
Он жертва, потому и безнаказан.
Растянуты в улыбку губы. Больно.
Свой ад ношу с собой, но не признаюсь,
Как рвётся тварь голодная на волю,
По дёсны в сердце бешено вгрызаясь.
______________
По рассказу Плутарха, один спартанский мальчик поймал лисенка (это, как и многое другое запрещалось, но нарушение запретов, проходившее незамеченным, напротив, поощрялось) и спрятал его в одежду. В это время его вызвал кто-то из старших и завел разговор. Лисенок начал кусать мальчика, но юный герой спокойно внимал беседе, пока не упал бездыханный - лисенок прогрыз ему живот.