Один танкист, ценитель танки,
И хоккеист, писатель хокку,
Сошлись по пиву по утрянке.
И подошли с другого боку
К проблеме выхода и входа,
Вопросу выбора и рока.
...Стояла чудная погода
Эпохи рыночного шока.
И не хотелось мыслить узко,
Поскольку выход где-то близко.
И в организмах шла загрузка
До зависания и писка.
Кто виноват – решили споро.
Что делать – тоже знали точно:
Для расширенья кругозора
Добавить требовалось срочно.
Сакэ в японском ресторане
Являлось им не по карману.
Пошли к соседу дяде Ване
По отработанному плану.
Он, человек простого класса,
Такую брагу ставит в банках! –
Забойней всякого фугаса.
И, кстати, тоже петрит в танках.
Вот в хокку – нет, увы, не петрит,
Хоть нет душевней человека.
Но хоккеист сказал – потерпит,
Петрова подождёт из ЖЭКа.
Петров тех хокк имел без счёта
В Находке и Владивостоке,
Когда служил матросом флота.
Петров, вестимо, дока в хокке.
Вот подтянулся он к обеду.
Достал из сумки с инструментом
Натуроплату. И беседу
К животрепещущим моментам
Повёл уверенно и прямо,
Построив доводы в кильватер:
Какой позор, япона-мама!
О, доннер-ветер, мутер-фатер!
Японцы эти, аки тати,
По нашим крабам чешут тралом!
А мы тут с килькою в томате...
Пора по лапам дать нахалам!
Сказать кремлёвской камарилье
И разным-прочим третьим странам,
Что не сдадим ни все Курилы,
Ни Итурупа с Шикотаном!
Довольно с нас и кражи Крыма!
Поднимем голос, дунем в рупор!
...Увы, под вечер вышла «Прима»,
И дядя Ваня выпал в ступор.
Последний раз припав к истоку,
Петров под стол задвинул банку.
А хоккеист задвинул хокку.
Ну а танкист – такую танку!
Петров утратил звуки речи,
Цветеньем сакур срезан сразу.
И дал поднять себя за плечи
И отбуксировать на базу.