Он говорил: «Я всё тебе оставил!
И стенку, и всё то, что было в стенке.
Предупреждал мой дядя честных правил,
Что ждать благожелательной оценки
Нельзя за благородные поступки!».
Махая кулаками после брака,
Он приходил толочь во мне, как в ступке,
Свой стресс. А мне и так хватало мрака.
И не было ни собственного дома,
Ни поприща, где труд мой был бы нужен.
Стояла перестройка – сиречь кома.
За завтраком я думала про ужин.
Девчонки вырастали из одёжки,
На физкультуру требовались кеды...
Но был у нас мешок своей картошки,
А в школе были льготные обеды.
Перепадало с бабушкиных пенсий,
Сестрёнка в стороне не оставалась.
Собака лопал вымя – без претензий.
И постепенно всё образовалось.
Но многие ещё нас бури ждали.
Мы вместе выплывали, тельце к тельцу.
Собака только помер... А медали
Мы не вернули бывшему владельцу.
Но как же прав был дядя честных правил,
Сочувствием сочась к его обиде!
Он мне оставил всё. Но не оставил
Признательности в чёрством индивиде.
И пусть воздастся каждому по вере,
И каждый сам долги свои заплатит.
...Он мне оставил жизнь. По крайней мере,
Всю, что осталась. Мне, надеюсь, хватит.