Потеряна жизнь на густых, словно сыпь, перегонах,
в убогих теплушках протертых плацкартных вагонов
под кованный кашель железнодорожного пульса
в ковровой кишке перехода от скунса до скунса.
Похерена память в бегущих назад деревушках,
летящих мостах, разносольных ночных собирушках,
протянутых ведрах с дарами колхозного сада,
несчастной скотине, гуляющей там, где не надо.
Твой серенький домик стоял на конце переезда
и трясся в ознобе страстей путевого железа,
все ждал, как собака, когда из холодных окраин
приедет на несколько дней долгожданный хозяин.
Дождался. В ту пору, когда расцвела хризантема,
вдруг замерло сердце на полке казенного плена.
Все также гуськом уходили вагоны по стрелке
и также будильник звенел у шлагбаума. Мелко
лишь капало с неба, и глотки разбуженной жести
по сто выпивали за груз под названием "двести".