Приморский обдувает ветерок,
Дрожит венок лирических сонетов,
А я сижу, гадаю по приметам,
Зачем плету красивейший венок?
Венок цветов, рассчитанных на цвет
Твоих волос, слепяще белокурых,
Как снег на фоне туч, густых и хмурых -
Венок – в кольцо свернувшийся букет,
В котором гроздья листьев нараспашку,
Кольцо, в котором нет колючих роз,
Но, чтоб решить гаданием вопрос –
Среди фиалок и гвоздик – ромашки.
Вплести прекрасный аленький цветок
Волшебник неизвестный нам помог.
Волшебник неизвестный нам помог,
И между строк мы говорим друг другу
И знаем Ключ к Святому Петербургу:
Он – Город Наш, Судьба, и Друг, и Бог!
…И ты опять смеёшься, говоришь,
Что город полон и легенд, и мифов,
Всё мощно в нём, и пусть, не всё так тихо,
Но он красив. Для нас он – Наш Париж…
Поэты обойдутся без венка:
Венок – награда, финиш, фетиш, символ.
Ты без него загадочно красива,
Когда в моей руке твоя рука.
Так ярок алый, заменяющий букет,
Цветок – ждёт волшебство - любви ответ.
Цветок ждёт волшебство - любви ответ:
Способен ждать, пока вдруг не завянет:
Сорвав, его любой смертельно ранит
И обречёт на перемену цвета цвет.
Тут не поможет красованье в вазе,
Наполненной живительной водой,
И даже в вазе чисто золотой –
Раз перерезан корешок фантазий.
И сколько времени мы помним встречи день,
То ровно столько будет жив цветок,
Но только память оборвёт виток –
Цветок заснёт и превратится в тень…
Цветам забывчивость не ставим мы вину –
Но, как в разлуке быть? – Я не пойму!...
Как можно быть в разлуке – не пойму,
Работой время плотно наполняю,
К тебе корабль встречи посылаю
И время точно засекаю по нему.
Корабль Вызова нам лоцманом послужит,
Он знает все поправки, держит курс,
Трюм – как музей овеществлённых муз,
А паруса – совсем других судов не хуже…
В тех мыслях, что пронизывают речь,
В заманчивости, сложности идей,
В необычайной красоте твоей –
Необходимость, радость наших встреч.
Вмиг горизонт разорван – парус впереди:
Разлуки не было! И ты не уходи!
Разлуки не было, И ты не уходи:
Не пройден весь задуманный маршрут –
Три пристани неразлучённых ждут,
Как три волшебные загадки впереди.
На первой, философской, пристани –пристань!
Возникнут обобщенья за недели –
Какие тайны разгадать сумели,
Какая города сверкнула грань?
Вторая – пристань музыки и смеха:
Петь, слушать, чувствовать, смотреть…
Программу можно выполнить на треть,
Но трети тоже хватит для успеха.
Лишь третья тишь – пристанище влюблённых…
Как мало мест в тиши уединённых!
Как мало мест в тиши уединённых!
Всё в меру – здесь единый гордый стиль:
Здесь зодчим вертикально воткнут шпиль
В горизонтали улиц удлинённых.
Как скромен северный задумчивый мотив,
Здесь возле скандинавского квартала
Пространство в Невском пропадало,
И возникал из подворотен миф,
И Достоевский шёл по переулку,
Неосвещаемый разбитым фонарём,
И Город –Царь, заложенный Царём
Встречал рассветы шумом улиц гулким,
И отражался в невских зеркалах,
В твоих глазах, в улыбке на губах.
В твоих глазах, в улыбке на губах
Я вижу и своё отображенье,
И мысли, и желаний совпаденья,
И семь созвучий на семи ветрах,
Желание взлетать и добиваться
Полёта лучшего средь певчих птиц,
Над клетками затравленных синиц,
За счастье биться или драться…
Нам суждено короткий век летать,
И счастье наше в длительном полёте.
Правы ли вы, коль без движения живёте,
Не обладая тем, чем можно обладать?
Княжна сложна, хоть не важна – нежна,
Отважным рыцарям её любовь нужна!
Отважным рыцарям пера любовь важна –
Не менее, чем рыцарская честь,
Чем злато, если это злато есть,
И даже чаша очень сладкого вина:
Когда твой город – пленник красоты –
Тебя захватит красотою сразу,
Спасёт не раз от плена разум,
Но я рад плену в связке «я и ты»,
И плен – не плен – свободное паренье
Над Петропавловкою – в Третий Летний Сад,
Фасад Дворца тут видел Ми- и Фа- парад,
Истории державной привиденья…
Живёт державное Петра творенье –
Наш Город – Боль, Лекарство, Избавленье…
Наш город – Боль, Лекарство, Избавленье,
Комедиант, Актёр и Драматург –
Всё это он – наш город Петербург:
Предназначенье скрыто, не одно значенье –
Как небо серое скрывает обречённость,
Так слух – преданье ходит чёрной тенью –
«…Тут пусту быть, и ждите наводненья,
И революционную сплочённость…»
Порабощённость страшно нищей слободы
Пугает герценов предчувствием беды,
И это мрачное величество воды,
И медный конь под всадником – узды
Вот-вот раскусит, спрыгнет со скалы – в тот миг
Наш Петербург покажет миру грозный лик!
Когда наш Петербург проявит грозный лик,
Уйдут фантазии, придёт Оркестр тревог,
И затрубит подполье в свой призывный рог,
И странный сказочник покажется велик!
Затем – обыденность, сон бытия глухой,
Туман души, и тайны серых улиц…
Покажется: от врат России отвернулись
Благоволения богов в век злой, лихой…
Но предсказанье блеска Северного Рима
Живёт, не меркнет, хоть престол перенесён –
Ведь монумент Петра Великого спасён…
Ещё б очистить град от шелухи и грима!
Санкт – Петербург – прекрасный Образ
иль трагизм творенья?
Про город мненья разные имеют поколенья!
Про город мненья разные имеют поколенья:
Кому он – друг и брат, кому – издревле свят,
Иным лишь ночи белые про город говорят,
И сеть гранитом ограниченных течений.
Мосты и фонари, фантастика – дворец,
Непостижимость, фантастичность…да не много ль?
Двойное бытиё…Россия… Вот и Гоголь,
Творец мистерии, нашёл в клубке конец:
Он видит призрачность на Невском на панели –
Тут в заколдованное место город врос,
В толпе обманов ходит ловкий Нос,
А рядом отбирают у людей шинели…
К принявшим жертвы – ласков, к жертвам их – трагичен,
Как самобытен Петербург! И как «столичен»!
Как самобытен Петербург! И как «столичен» –
Столичный город, правда, без престола…
Пётр – Фальконе. Лицо – Марии Коло.
Горд монумент! А горожанин обезличен,
Он, как и памятник, в легенду превращён -
В названья улиц, рек, садов, мостов,
Но после разных социальных катастроф
Что нам, потомкам, остаётся от былых имён?
Не знаем смысла и названья слов:
«Ульянка», «Котлин», «Охта», «Автово», «Нева»!
У мифотворчества на Миф – свои права:
Есть в каждом перекрёстке улиц - Пять Углов!
Игра в названия останется игрой…
А Петро-Ленин-Град - Герой!
Наш Петро-Ленин-Град – Герой,
Он выстоял, но в славе Ленинграда
Просвечивает страшное: БЛОКАДА…
И часто тихою рассветною порой,
Теперь, когда прошли десятки лет,
Услышав щёлканье сухого метронома,
Мне хочется в укрытие под домом –
Я жду бомбёжки … А бомбёжки нет:
Нет здесь войны, сирены, артобстрела…
Кто ранами, кто смертью город спас,
Дорога жизни, дорогая, сохранила нас,
Но, сохранившееся в душах - обгорело…
В войну мы маленькие были дети…
Нам Город Детства, Юности - попутчик и свидетель!
Нам Город Детства, Юности – попутчик и свидетель
Движения по жизни. Он – наш дом,
Расставшись, с ним встречаемся потом,
И входим в тень его, являемся и в свете…
Хотя он болен властью и безвластьем,
Он дорог нам, как спутник добрых встреч,
Который смог нас от несчастья уберечь
И дал с избытком, бескорыстно – счастья.
Любовь плетёт красивейший венок
И подбирает пары по приметам,
И струны подчиняются сонетам,
И волны невские ласкаются у ног…
Пусть, прославляя Город, поплывут
Венки сонетов , брошенных в Неву!