Я значок октябрятский с любовью держал под подушкой.
Брал на школьных линейках с бойцов-пионеров пример.
В революцию верил, Зарницу считал не игрушкой.
И летал на тачанке во снах боевой офицер!
Не отняли года ни костер, ни родную гитару.
Напевал стройотряд боевую Гренаду свою,
Лишь состарился век и глотнул с перестройкою жару.
В монотонность событий, внушая упрек бытию!
Нам «открыли глаза» и убрали барьер многоточий,
Но при этом потуже просили стянуть пояса:
Пьет Россия от горя, что темной октябрьской ночью
Залп великой Авроры не те произнес голоса!
Пленки, ролики, массы раскопок и трупов.
На останках церквей, не признавших наш новый уклад.
В цвет мозгов молодых закрутили так много шурупов,
Проявляя собой извращенной истории смрад.
Я не верю тому, что не прожито потом и болью.
И не знаю зачем, извращая все ставить в пример.
Только знаю одно, что все так же ночами с любовью.
Мчится рядом с Буденным в тачанке лихой офицер.