1.
Стадион, минарет, костёл,
день осенний светел и тёпл,
реки вылил, галактики сплёл –
сочиняю мир.
Губы жаркие, всласть абрикос,
говор девичий звонкоголос,
ты встречаешь, и руки вразброс,
сочиню тебя.
Позабавься: усы, борода,
цель – в работе (а! блажь! ерунда!),
и бедой не бывает беда,
сочиню себя.
Мир, который на счастье прими,
ты, которая свет мой и мир,
я, которого, Бог, вразуми,
сочиню стихи.
2.
По тропинке в мокром сквере, где
дождь рябину гасит – не погасит,
бродят зонтики, о сухости радев,
каждый – в своем собственном окрасе.
Ностальгией лета – красный зонт,
хоть не так рябине одиноко,
кончился расцвеченный сезон,
красный выглядит теперь пороком.
Белый зонт – протаявший сугроб,
первый снежный блин: смешно и пего,
и не холодно, а бьёт озноб,
рано и не нужно в лужах снега.
Чаще – как безвременья черты,
день до пасмурности обезличив,
кляксят осень чёрные зонты,
капают слезами для приличий.
Под рябиной мокрый моцион,
под оранже-бледной мишурою,
у меня (мне жаль, но) – чёрный зонт...
Я его сегодня не раскрою.
3.
Дождь осенний настойчиво едок,
обнажает, листву распоров,
совершенство уродливых веток,
и уродство добротных домов.
Дом за домом, как свая за сваей,
клоны стен ровным строем прямил,
будто буден нам так не хватает,
архитектор на сером творил.
Смысл в оконном замке-шпингалете,
а деревья – пилой и гвоздём...
О тепле наши сны и о лете,
но проснёмся и в осень идём.
Скажем: осень уже не эффектна,
ужаснёмся, что мир нынче нищ,
что так много уродливых веток,
заслонивших нарядность жилищ.
4.
Облако по небу абразивом,
сыплются кристаллы, как труха,
солнце полной пенной кружкой пива,
листья на рябине – раков шелуха.
Сдунем, выпьем по полкружки солнца,
шелуху поклевом воронью,
захмелеем на чуть-чуть морозце,
понесём про баб галиматью.
И под разговор, под обаянный
облака запали в пять слоёв,
небо – полировано-стеклянным,
солнце светит снова до краёв.
октябрь 2006