Окна решетка хлопнула от ветра,
сырой декабрь влетел, облапил книги,
подушку, вазы темные, ковриги
потертых кресел, ношеные гетры
с дырой на пятке, сходной очертаньем
с Гренландией, или другим безлюдным
куском планеты. Ветер лижет блюдо –
скользит голландец маленький, катанье
по льду канала, жарко, ловит воздух,
распахнут рот щербатый. Знаешь, мальчик,
не за горами смерть, гораздо дальше –
за той ольхой. Ага, вот так вот просто
устроен мир, но маленьким не стоит
об этом знать, и мать уже с крылечка
его зовет, и ласковая печка
дает похлебку. Буря мглою кроет
низинные поля, скрипят деревья,
а он слюнявит карандаш графитный,
английский, и рисует, что убиты
веселые соседи по деревне,
все птицы до одной в силки попали,
стреляют пушки кругляшками ядер,
и сам пугается, на свой рисунок глядя,
и, спрятав, спать идет.