Die spitze спицы ночи дымный сумрак выплетают,
Выстлав черной зеленью пахучих нечистот мой лоб.
Вскосматились осиновые прутья венами, стегая
По щекам. Взбивает платья желчной пены Волнороб.
Одиннадцатитрубный пароход пыхтит и вязнет, вянет,
Пых:откашливает пудру - как то треснул «дедушкин табак»,
Жжужжжит жжуком и черно-желтой каплей осзcзззз тянет.
Спертый воздух лета, жарко, потно… Лета как ни как.
Шумливая речушка. Flu''chen flu''sterte dem Mo''ndchen,
Что струилась из моих штанов по глотке ржавых труб:
«Луна желтушная, твой лик печеной грушей сморщен,
Да и я у устья, захлебнись же. Век за век и струп за струп!
Топись во мне, вскипи мои заросшие до йода воды…
- Свет луны все увлажнял меня. Я будто ссущий… ад!
Изящны до геенны дряхляковские беседы о Свободе -.
…Я раскрыла волны-руки, прыгай в бурный Коловрат!!»
Шуршащая кишениями хлябь искрилась сыростью могилы,
Ослепляла тающий зрачок… дыханье Бардо в тон бордо…
Иссинябархатно-багровый дым, и глубина манила.
Вместо чахнущей делирийной луны я лег на дно.