город забрал меня. в сумасшедших картинах вечера расплываются пятна фонарей, у автобусов выросли смешные уши - как у грустных собак. или - как у гигантских жуков. я живу в Сюргороде.
через Сюргород поезда ходят только ночью и только в дождь. когда я, сидя на подоконнике в кромешной темноте, слышу первые капли зарождающегося ливня, которые стучат по карнизу, как забывшие о времени часы - я срываюсь вниз по лестнице. бегом. вылетаю на улицу - там распахиваются окна и двери, там все подставляют обожженные лица воде. все бегут к вокзалу.
вокзал здесь только один - на самом краю Сюргорода, а автобусы не ходят ночью. поэтому все бегут туда под струями дождя, не обращая внимание на лужи, сталкиваясь друг с другом, падая, промокая насквозь. и улыбаются - "насквозь" здесь больше ничего не бывает.
а мне бежать приходится дольше всех, потому что мой дом - у самого Моря Осколков, на противоположном конце города. мне нужно бежать до вокзала быстрее всех, и у меня самые крепкие на свете ботинки. я бегу по бутылочным стеклам (у меня все ноги в шрамах, Море-то рядом - поэтому и пришлось купить ботинки...), я бегу по пересоленной воде, по мертвым дорогам - к вокзалу, к вокзалу. там собираются все жители Сюргорода, как раз в самый разгар ливня, когда на расстоянии вытянутой руки уже совсем ничего не видно. все ждут поезд с одним вагоном и без машиниста, который каждую дождливую ночь приходит сюда, стоит минуту и растворяется мокрых стенах домов.
никто не знает, что в эту ночь привезет этот поезд. несколько дождей назад он привез много-много цветов, и весь Сюргород был засыпан ими - цветами играли дети, цветами платили в магазинах, в цветы одевались - и даже собаки пахли цветами. а чуть раньше поезд привез пыльный ветер, оставшийся здесь надолго. и все заклеили себе глаза изолентой.
и в этот раз мы все стояли под дождем, пытаясь разглядеть через вертикальность воды огонек на пересечении рельс. я все искала в толпе кого-то из знакомых, хотя отлично знала, что знакомых у меня здесь нет. я живу здесь уже почти всю жизнь, навсегда девятнадцатилетняя, и каждый день вижу новые лица. вечерами я разговариваю с людьми, которые перестанут существовать утром. сегодня я встретила на лестнице старуху, которая оказалась моей соседкой, но я же помню, что совсем недавно по соседству жила женщина с черными волосами и больным ребенком. и так все время.
вдалеке раздался гудок, и поезд неожиданно выбрался из дождя. все замерли, не зная, чего ждать этой ночью, все перетоптывались с ноги на ногу, смотрели друг на друга, но молчали. двери со скрипом раздвинулись, но ничего не призошло. из вагона не слышно было ни звука, но это ничего не значит - гораздо четче чувствуют мокрые кончики пальцев, они первее узнают, что в поезде на этот раз.
мы все стояли, вытянув вперед руки, сняв перчатки, которые носим в любую погоду, чтобы не дать коже загрубеть, ибо это равносильно смерти. в молчании и полной обездвиженности прошло несколько десятков вдохов-выдохов, и казалось, будто пальцы вдруг ослепли. поезд не уходил, но ливень уже заканчивался - пора было расходиться. люди стали медленно натягивать перчатки и отходить от вагона, пятясь - еще с надеждой. потом они разворачивались и удалялись, все еще оглядываясь, но в глазах у них была уже безнадежность. может быть, они тоже знали, что никогда не увидят друг друга?
мне захотелось плакать. перрон почти опустел, ливень стал дождем, дождь стал моросью, а морось уже начинала превращаться в утро, а я все стояла, протянув руки к вагону. двери по-прежнему были открыты, и я вошла. внутренности вагона молчали, только в углу, рядом с одним единственным окном, чувствовалось что-то теплое, дышащее. я прислушалась к подушечкам пальцев - они мелко дрожали, и капли дождя не высыхали на них. в тишине кто-то дышал. я медленно приближалась к окну, но ничего не видела.
- я просто отражаюсь в стеклах. и ненавижу дождь.
только подойдя еще чуть ближе, я увидела ее. высокую девушку с темными влажными волосами, разметавшимися по полу. девушку с длинными пальцами, лежащими на глазах, - а на большом кольцо. "где-то я его уже видела" - сказали пальцы.
- конечно, видела. я-то думала, ты узнаешь и меня.
- я не умею узнавать. я никогда этого не делаю, - призналась я. в окнах стало светлее, и кожа девушки показалась нестерпимо белой.
- отведи меня домой, пожалуйста.
- у меня нет дома, но я могу отвести тебя туда, где живу. это маленькая комната, в которой нет зеркал. я никогда не смотрелась в зеркала, потому что боюсь, что больше никогда себя не увижу - так всегда случается с теми, на чьи лица я смотрю. понятия не имею, куда они потом исчезают.
- отведи. куда угодно - мне слишком тесно здесь. и постоянный дождь...
мы вышли из вагона. девушка оказалась со мной одного роста, с серыми глазами. я никак не могла опредлить, сколько же ей лет. потом решила, что возраст не так уж важен в этом городе, ведь время тут измеряется вдохами, выдохами, дождями, поездами без машиниста, но никак не годами - о том, что мне девятнадцать, я узнала из найденной мною однажды на улице записки, но с тех пор прошло, кажется, уже около тысячи поездов. так что время - это условность.
- это Сюргород. город большой, и добираться до моей комнаты нам придется долго - автобусы еще не ходят.
- я знаю. ты живешь на берегу Моря Осколков, и до тебя - семнадцать тысяч ступенек.
- нет... я, конечно, живу у Моря, но я не знаю, про какие семнадцать тысяч ступенек ты говоришь. что все это значит?
- неважно. поверь мне. это абсолютно не важно.
мне почему-то хотелось ей верить.
мы шли по улицам, а вокруг прсыпались дома. они вытягивались спросонья, и трехэтажные казались небоскребами, а небосребы прятали свои этажи где-то в небе, там, куда взгляду было не добраться. Сюргород постепенно оживал, освещался солнцем, и его собиратели уже выходили на площади с огромными сачками, чтобы собрать его как можно больше, а потом продавать его людям, которым по вечерам нужен свет в квартире. моя спутница, похоже, ничему не удивлялась, она шла, глядя ровно перед собой. может быть, она здесь бывала?
по пути с вокзала я всегда запутываюсь в лабиринтах Сюргорода и всегда даю себе обещание в следующий раз обязательно запомнить дорогу по пути туда, чтобы не искать потом путь, прикасаясь пальцами к стенам и ориентируясь только на тепло. но это обещание всегда проваливается в тартарары, когда я, учуяв дождь, несусь от Моря до Вокзала. на этот раз я тоже на каком-то из поворотов забыла, куда сворачивать, но эта странная девушка из поезда взяла меня за руку и повела незнакомыми мне переулками, и с каждым шагом становилось теплее.
мы дошли до Моря, и бутылочное стекло под ногами стало впиваться и резать ступни девушки. недолго думая, я взяла ее на руки и понесла - та оказалась легкой, как облака, которые я как-то воровала с рынка, когда не было денег и нужна была кровать. у дома без номера на набережной Моря Осколков я поставила ее на крыльцо.
- спасибо. но у меня еще будут шрамы на ногах, и очень много. и я куплю самые крепкие ботинки.
- я могу купить их тебе прямо сегодня, и шрамов не будет.
- не меняй ход времени. будущие шрамы не заживают никогда.
целый день я варила ей кофе. она глотала его жадно, затягиваясь в перерыве сигаретой. у меня отнимались руки, но я молола черные зерна. было жарко, но плита была все время включена - я варила порцию за порцией. только к закату я вспомнила, что нужно купить немного солнца, чтобы мы могли сидеть и читать в темноте всю ночь.
- я пойду за солнцем, все, что я покупала вчера, погасло, пока я была на вокзале.
девушка не ответила, только выпила залпом еще кружку густого крепкого кофе. я вышла на набережную, спустившись по лестнице. семь ступенек. семнадцать тысяч?
пробродив по Сюргороду и не найдя солнца, я купила две пачки самых крепких сигарет и повернулась обратно, на всякий случай ощупывая пальцами стены. и тут мне подумалось: уже вечер. скоро странная девушка из поезда исчезнет, и я ее больше никогда не увижу. и лицо не запомню, потому что никогда не запоминалю лиц. мне почему-то хотелось рисовать ее, фотографировать, фиксировать в памяти полностью. и я побежала к ней.
еще семь ступенек вверх, еще пара вдохов - я открыла дверь и увидела спящую на своей кровати девушку. наконец выдохнув, я полезла под стол - искать фотоаппарат, карандаши и бумагу. бумаги не нашлось, но вся надежда была на фотографии. я заряжала пленку, тратила ее за несколько минут, сразу же заряжала следующую - у меня было совсем мало времени, потому что скоро должна была наступить новая ночь. отщелкав двадцать с лишним пленок, я схватила карандаши и стала рисовать девушку из вагона на стенах. не помню, откуда у меня появилось умение рисовать, в Сюргороде не было красок, кистей, перьев, не было картинных галерей. кажется, здесь никто никогда не рисовал. мои карандаши и бумага, как и фотоаппарат, лежали в этой, единственной свободной в городе комнате, когда я пришла сюда впервые. я до сих пор нахожу здесь что-то новое, о назначении чего никто кроме меня не знает.
вскоре от крандашей остались даже не коротенькие огрызки, а щепки, потому что грифели я истратила все. больше мне негде будет их взять, но об этом я не думала. самое главное я сделала - я нарисовала свою странную гостью столько раз, сколько могла, везде, повсюду. она по-прежнему спала, и я сначала не хотела ее будить, просто удивлялась, что она так крепко спит после того, как выпила весь мой кофе. но потом я решила все же поговорить с ней - я плохо знаю, что такое время, но чувствовала, что его оставалось совсем немного.
- проснись. проснись. как тебя зовут? расскажи мне о себе, а? не молчи, проснись.
- а как тебя зовут? - спросила она и улыбнулась, щурясь в наступающей темноте.
- я не знаю, - помолчав, ответила я, - я как-то не задумывалась.
- зато я знаю, как тебя зовут. но, пожалуйста, не проси рассказать.
- я не буду тратить время на это, потому что ты скоро исчезнешь.
- я исчезну потому, что ты так считаешь, - она снова улыбнулась, но на этот раз грустно.
- я так привыкла за эту вечность.
я обхватила голову руками. я не могла представить себе, что ее вот-вот не станет рядом, но - и от этого было еще более страшно - не могла представить, что она не исчезнет. что кто-то, кого я видела, с кем говорила, не исчезнет на следующий день.
- помнишь про семнадцать тысяч ступенек? - сев рядом со мной, спросила девушка.
в этот момент меня осенило. ступенек до моей двери семь, а надо пройти семнадцать тысяч. только бы хватило времени! она взяла со стола холодный кофе, последние оставшиеся глотки, и внимательно посмотрела на меня.
я рванулась на лестницу. не помню, сколько раз я поднималась и спускалась, не помню свего тяжелого дыхания, усталости - только несколько слов: "ты не исчезнешь, ты ни за что не должна исчезнуть"
поднимаясь в очередной раз на седьмую ступеньку и повторяя эти слова, я столкнулась с ней.
- ночь наступила. прости, меня ждет автобус, - и она проскочила мимо меня, слегка коснувшись моей щеки рукой. я обернулась - на улице действительно стоял автобус с грустными щенячьими ушами.
- жаль, что ты так меня и не узнала. я бы хотела остаться - у тебя, с тобой, в тебе. но не получилось. я люблю тебя. у меня только одна просьба - купи зеркало. ты ходишь совсем растрепанная, а воротник рубашки загнулся внутрь. купи себе зеркало.
она сняла кольцо и протянула его мне. кольцо подошло идеально, как будто его кто-то делал специально для меня.
- счастливо тебе оставаться, - шепнула она и в одну секунду оказалась в автобусе. тот закрыл двери и тронулся.
я побежала следом. босиком, по осколкам (наверное, был прилив и все вокруг затопило ими), но не это было важно. девушка смотрела на меня через заднее стекло автобуса, который ехал все быстрее и быстрее, а я бежала за этим ночным автобусом, за взглядом этой девушки, за ее улыбкой - и это все казалось мне невероятно родным и знакомым.
где-то в сердце города я безнадежно отстала. хоть я и бежала, сколько могла, но усталость брала свое, и я не могла бежать быстрее. в какой-то момент, поняв, что автобус уже на горизонте, я остановилась и упала на колени. из грязных ступней шла кровь и испачкала весь асфальт, а ночь все не кончалась, и казалось, что не кончится.
по-моему, я заснула прямо на дороге. да, на дороге - уже в дреме я подумала: "пусть я тут усну и меня раздавит какой-нибудь автобус." мне на самом деле этого хотелось.
но машины, троллейбусы и даже автобусы вежливо объезжали меня все утро, пока я не открыла глаза, и не сигналили. очнувшись и приподнявшись на локте, я огляделась - был уже почти зенит, самый разгар работы собирателей солнца. ноги ужасно болели, но не кровоточили, а дворники аккуратно стерли с асфальта мою кровь, стараясь меня не потревожить. встать я не могла, поэтому перекатилась на тротуар и, нащупав, к счастью, сигареты в кармане, закурила, не чувствуя вкуса.
"мне нужно поехать на вокзал и поселиться там, прямо на перроне. чтобы ждать этот поезд, у которого один вагон и нет машиниста, ждать вагон с одним окном, около которого будет спать она. она." но что-то подсказывало, что она никогда уже не вернется. потому что я не прошла, не успела пройти семнадцать тысяч ступенек. "до тебя семнадцать тысяч ступенек" - всплыло в памяти. до меня?
через неделю, выписавшись из больницы, где мне долго и мучительно заживляли раны на ногах и переливали чью-то кровь, я побежала домой так быстро, как могла. там, на стенах - портреты той девушки, а на столе - пленки с ее фотографиями. и кольцо на моем пальце - все, что мне осталось. а в памяти тем же утром, когда я лежала на дороге, стерлось ее лицо, ее голос. я помнила, что она со мной - одного роста. и все. поэтому я бежала домой - в новых ботинках, ориентируясь по стенам пальцами, бежала к воспоминанию о ней.
но на стенах не оказалось ни одного портрета. они были просто темно-желтые, без единого пятнышка. на столе не было пленок и фотоаппарата. я стояла в дверях, и по щекам сами по себе текли слезы. значит, так было надо. значит, она сама стерла себя со стен и увезла фотоаппарат и пленки. почему? не знаю, но так было надо.
- простите, вы не видели здесь девушку моего роста? - спрашивала я у прохожих. они отшатывались от меня, переходили на другую сторону улицы. делали вид, что не услышали. я знала, что все бесполезно, но продолджала спрашивать. когда на меня в очередной раз посмотрели, как на сумасшедшую, я не выдержала: "сволочи, где вы ее прячете!?" "На себя посмотри, истеричка," - ответили мне. на себя? "купи зеркало."
зеркало, зеркало... при чем тут зеркало, зачем? мне никогда оно не нужно было, это бесполезная вещь. зачем? но она ничего не говорила просто так - семнадцать тысяч ступенек. значит, надо пойти и купить себе зеркало. у меня как раз есть деньги, которые мне выдавали в больнице на обезбаливающие таблетки. надо. надо купить зеркало.
зайдя в магазин, я остолбенела - прямо передо мной стояло зеркало.
- что вам? - вопрос продавца остался без ответа.
в зеркале я увидела высокую девушку с темными волосами и серыми глазами. она плакала.
а ночью моя маленькая комната на берегу Моря Осколков снова опустела.