ГОЛОС
"...и ты поймешь по струйке дыма
и по шуршащему жнивью,
что жизнь еще необходима,
что мучаюсь я, но живу.
И ты услышишь лай собачий
и мой неодолимый зов,
со мною вместе ты заплачешь,
разделишь боль мою и кров.
Приди же!.."
Я его услышал,
тот голос, тающий во мгле.
Я в самом деле встал и вышел.
Царила полночь на земле.
Мерцали пальмы, словно свечи.
Песок клубился и шуршал.
А этот голос издалече
кого-то там все звал и звал...
6 февраля 1996 г.
* * *
Как похожа эта девушка на дерево –
только корни где-то в глубине.
И какое платье ни примеривай,
Как влитое, все сидит на ней.
Словно листья,
ввысь взметнулись волосы,
и в тугих сплетениях ветвей
певчих птиц я отыщу по голосу –
это голос юности моей.
22 ноября 2000 г.
* * *
Я к жизни сбоку подходил
и подходил анфас.
Я в жизни многое любил,
но и терял не раз.
Но жив я, сколько б ни терял!
Отец мой, стало быть,
добротный выбрал матерьял,
чтобы меня скроить.
* * *
Кажется: уехать – измениться,
чтобы никому не изменять.
За теплом нахохленная птица
полетит и не возьмет меня.
И, когда курлычащая стая,
крылья вскинув, зачеркнет зенит,
одинокий голос мой растает,
и на башне полдень прозвонит.
* * *
Я не трону соловья –
пусть поет на шаткой ветке.
Песни петь в неволе, в клетке
не сумел бы даже я.
Он приветствует простор,
утро, жаркое от солнца.
Эта песня с давних пор
мне никак не удается.
Но пою...
И дождь бежит
по пятам за мной, по лужам.
Господи, как славно жить!
Даже и мотив не нужен...
* * *
Голос над полем –
поникший, пустой –
колос без зерен.
Это не голос, а волчий вой –
до ужаса черен.
У страха есть цвет,
у бесстрашия есть –
солнечный, желтый.
Красная горечь и черная весть –
если сражен ты.
Радуга жизни:
семь ярких полос
без пятен черни.
Что это в поле отозвалось,
в поле вечернем?
* * *
Нечестна природа с человеком...
Ослепленный светом дальних звезд,
забываю,
что плывет по рекам
только отблеск радостей и слез,
только память о звезде,
потухшей,
может быть, мильоны лет назад –
ночью нескончаемой и душной,
когда люди
в небеса
глядят.
ПОСЛЕДНИЙ
И когда последний скажет:
"От тебя уйду", -
промолчу, возможно, даже
на свою беду.
И когда последний спросит:
"Понял все без слов?" –
я увижу, как уносит
ветер пыль веков.
И – один во тьме осенней
гаснущего дня –
тот – ушедший,
тот – последний –
позовет меня.
* * *
По железному стуку колес,
по вагонному лязгу и скрежету
среди ночи июньской поймешь:
больше прожито было, чем нежито.
И почудится: жизнь - суета,
в вечном шуме и лязге, и звоне.
Но столбы верстовые считать
ни к чему на большом перегоне.
Снова мимо мелькнет полоса
уходящего вдаль перелеска.
Время - вот оно, на часах,
уходящее в неизвестность...