ДЖОН КИТС
ОДА АПОЛЛОНУ
Ты - в чертоге золотом,
Бог на западном престоле!
Барды, певшие в былом
Подвиги на ратном поле,
Перебирают лир алмазными струнами –
И полнит дольный мир сияющее пламя.
Гомер порывистой рукой
На арфе доблести бряцает
И предзакатный луч златой
Отливом воинским мерцает -
Но вот чему нельзя не подивиться:
Душа певца видна сквозь опустелые глазницы.
Мелодий гармоничных тон
Плывет торжественно Марона:
Слух зачарован, восхищён –
И замер дух, когда Дидона
Восходит в горести для огненного трона.
Безмолвье воцарилось: там,
В небесных сферах - ожиданье,
Увенчанные, затаив дыханье,
Внимают стройно грянувшим громам,
Пока величественный Мильтона напев,
Сотрясший мир, смолкает, онемев.
Шекспиру знак ты подаешь рукой
И с силою могучей
Страсти бурной чередой
Сливаются в созвучье,
Что откликается в душе попеременно
По воле Барда, вызвавшей их вдохновенно.
Вот Спенсер рыцарский трубит сигнал:
На смену доблести старинной
Хор девственный согласно зазвучал
В честь Беспорочности невинной.
Волшебная мелодия живая
Очарованьем веет, замирая.
Вот Тассо пламенный призыв,
Взгремев на сладкозвучных струнах,
От праздной дрёмы пробудив,
Волнует души юных -
И пальцев легкие касанья
Несут с собой любовь и состраданье.
Но если Ты вступаешь в хор -
И полнит пение простор
Могуществом совместным,
Гармоний молкнущих поток
Тебе, великий бардов бог,
Обязан ввек рождением небесным.
1815
Перевод Сергея Сухарева
(1999)
JOHN KEATS
ODE TO APOLLO
In thy western halls of gold
When thou sittest in thy state,
Bards, that erst sublimely told
Heroic deeds, and sang of fate,
With fervour seize their adamantine lyres,
Whose chords are solid rays, and twinkle radiant fires.
Here Homer with his nervous arms
Strikes the twanging harp of war,
And even the western splendour warms,
While the trumpets sound afar:
But, what creates the most intense surprise,
His soul looks out through renovated eyes.
Then, through thy Temple wide, melodious swells
The sweet majestic tone of Maro's lyre:
The soul delighted on each accent dwells, -
Enraptur'd dwells, - not daring to respire,
The while he tells of grief around a funeral pyre.
'Tis awful silence then again;
Expectant stand the spheres;
Breathless the laurell'd peers,
Nor move, till ends the lofty strain,
Nor move till Milton's tuneful thunders cease,
And leave once more the ravish'd heavens in peace.
Thou biddest Shapspeare wave his hand,
And quickly forward spring
The Passions - a terrific band -
And each vibrates the string
That with its tyrant temper best accords,
While from their Master's lips pour forth the inspiring words.
A silver trumpet Spenser blows,
And, as its martial notes to silence flee,
From a virgin chorus flows
A hymn in praise of spotless Chastity.
'Tis still! Wild warblings from the olian lyre
Enchantment softly breathe, and tremblingly expire.
Next thy Tasso's ardent numbers
Float along the pleased air,
Calling youth from idle slumbers,
Rousing them from Pleasure's lair: -
Then o'er the strings his fingers gently move,
And melt the soul to pity and to love.
But when Thoujoinest with the Nine,
And all the powers of song combine,
We listen here on earth:
Thy dying tones that fill the air,
And charm the ear of evening fair,
From thee, great God of Bards, receive their heavenly birth.
1815