(к 20-ти летию похода)
Люди есть, отсутствует в ком корысть,
Кто готов прийти на помощь к вам.
Эту, рифмой сотканную повесть,
Посвящаю им, моим друзьям.
НАШИ ПЛАНЫ
Нам, троим майорам Комитета
В марте в отпуск выпало пойти,
И решили мы в преддверье лета
Кызылкум, пустыню перейти.
Было страстных два у нас желанья:
И себя в пустыне испытать,
И своими посмотреть глазами,
Как барханы будут расцветать.
Местом старта нашего похода
Был казахский город Джусалы.
Пять, шесть дней такырных переходов
По местам, когда-то здесь жилым.
От Куандарьи реки - канала
Предстояло двигаться на юг,
Без воды, с тем, что с собою взяли,
И пройти песками в Учкудук.
Что смущало, подъезжая к старту,
Снег лежал вокруг, не таял он.
Следует признать, что конец марта,
Здесь ещё не бархатный сезон.
Горевать бессмысленно, не стали.
В Джусалы шёл дождь - хороший знак,
И туман клубился. Мы ж не взяли
Тент к палатке, выдержим и так.
НАЧАЛО ПУТИ
Ранняя весна пришла в пустыню,
Кое-где сугробы, но вода
Заливала плоскую равнину,
Что зовут такыром в тех местах.
Плоскую, как блин на сковородке
Из раскисшей глины, и везде
Лишь вода и небо, только редкий,
Чахлый саксаул стоял в воде.
Видно в даль не больше километра,
Ощущенье, будто ты на дне
Глиняной тарелки, а злой ветер
Душу выстужал, как в страшном сне.
Нас увидев, в небо поднимались
Стаи диких уток и гусей.
Изредка руины попадались
Глинобитных древних крепостей.
Местность была мрачной и унылой,
Чёрной кошкой души нам скребла,
Быстро отнимая наши силы.
Наконец пришли в Жанакала.
Неказистый, маленький посёлок
Как бараки белые дома,
Он напоминал собой осколок
Сгинувшей культуры, навсегда.
Он стоял на берегу канала,
Русла, где текла Куандарья,
К маю русло это заполняла,
Водами своими Сырдарья.
Летом оно быстро зарастало
Водной и болотною травой,
Для борьбы с ней рыбу запускали,
И трава служила ей едой.
Зная это, удочки мы взяли.
Грех такую редкость упустить,
И друзья мои к воде помчались
В предвкушенье рыбы наловить.
Час сидят, второй, забросив снасти,
Казашонок молча подошёл,
Постоял, чтоб избежать напастей,
Через мост неспешно перешёл.
Постоял ещё, недоуменно:
«Русский, башка есть?» - у них спросил,
И в ответ, на взгляд их удивлённый,
«Воды нэту» - он им пояснил.
На зиму канал перекрывают,
И вода уходит сквозь пески.
Ну а рыбу ловят и съедают,
Не успела в реку что уйти.
Этого, конечно, мы не знали
Лакомства вкусить не удалось.
Зато фразу часто вспоминали
Ту, что нам услышать довелось.
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ
За каналом местность изменилась.
Появились впадины, холмы.
А вода низины затопила,
Идти легче, радовались мы.
Видели как из трясины топкой,
Из солёной грязи озерца,
На рога накинутой верёвкой,
Извлекалась блудная овца.
На пригорке, чуть теплом согретом,
Эротично встали на дыбы
С толстой ножкой и телесным цветом
Странные какие-то грибы.
Вдруг наш путь пересекла протока,
Сверху лёд. На карте её нет.
Обойти пытались, всё без толку.
Карта из Генштаба!? Что за бред?
На обход день целый потеряли
И решили вброд переходить,
Саксаул потолще отломали,
Чтобы пред собою лёд пробить.
Шли на штурм, как ледокол по морю,
А воды по пояс, ерунда.
На мазар – могильник вышли вскоре,
Нет на карте от него следа.
И вообще пропали ориентиры,
Редкие колодцы под водой,
А с высот отметки как скосили,
Или стерли чьей-то злой рукой.
Ещё день на юг мы шли, пытались
Привязаться к карте, не смогли.
Впереди барханы простирались,
Пересечь которые пришли.
Если точно выйти к месту старта,
Без воды четыре дня пути.
Если ж нет, жизнь ставили на карту,
Без воды неделю не пройти.
Вечер, ветер, солнце совсем низко,
Догорали быстро угольки,
Рядом цель, рукой подать, так близко,
А сердца сжимались от тоски.
Слишком риск велик, мы рассудили,
Одержимы? Да, но не ослы,
И впервые в жизни отступили,
Повернув к исходу, в Джусалы.
УЧКУДУК
Цель осталась, смысл какой в кручине?
Раз решили, значит попадём
В край цветущий, названный пустыней,
И к барханам с юга подойдём.
Поездом достигли Учкудука,
Городка, что в песне был воспет.
Чтоб отъезд был без проблем, с порукой,
Взяли на обратный путь билет.
Но вокзал, увы, ещё не город,
До него пешком... весь день идти.
Вдоль дороги терриконов горы
Друг за другом встали как хребты.
И пока попутку мы ловили,
(Городского транспорта там нет),
О приезде нашем доложили
Куда надо, в местный Комитет.
Встретили радушно и с вниманьем,
Транспортом, конечно, помогли.
«Отпуск?» - и кивнули с пониманьем,
И записку дали. «Мало ли,
Что произойдет, ведь путь не близкий,
Может, что потребуется вам,
С ней у вас там будет меньше риска,
Да и здесь спокойней будет нам».
Время было очень не простое,
Органы трясли Узбекистан,
Где давно, ещё с времён «застоя»,
Власть заботил только свой карман.
Воровство росло и процветало.
Там за рабство начали судить...
В отпуск наш поверить!? «Врут нахалы!» -
И старались чем-то угодить.
Газик для поездки предложили,
Путь неблизкий к северу лежал,
Где хребты пустыню разделили,
И родник Ирлир на старте ждал.
Город из машины изучался,
Зелен он, уютен и красив,
А вокруг уныло простирался,
Жарким солнцем выжженный массив.
Удивили нас тогда дороги,
Никаких колдобин, просто класс.
Ехали так быстро, что в итоге
Двух пичужек сбили, вот те раз.
Удивило также, что водитель
Городских окрестностей не знал.
И, подумав, может он вредитель,
Лоцманом ему на время стал.
РОДНИК ИРЛИР
К роднику Ирлир добрались ночью,
Темнота кругом, хоть глаз коли.
А решать проблему надо срочно,
Где нам спать? Спасибо, помогли.
Домик оказался с нами рядом,
Археолог русский в доме жил,
И пока мы тыкались в преграды,
На ночлег к себе нас пригласил.
Допоздна за чаем просидели,
Он историю поведал здешних мест.
Расспросил, увидеть что хотели,
Подсказал, что посмотреть окрест.
Утром в роднике воды набрали
И полезли горы покорять.
Два хребта преградой нам стояли
Первым Букантау надо взять.
Вверху плато. Плавные вершины
Покрывала свежая трава.
В ней паслись, как жвачная скотина,
Черепахи. Вспомнилась молва:
«Суп из черепахи очень вкусен!»
Как же не попробовать его?
А для нас, чей рацион так скуден,
Доп. паёк, почти, важней всего.
Долго экземпляр мы выбирали,
А потом весь день его несли.
На стоянке, когда мерить стали,
В котелок размеры не вошли.
Кровь пролить несчастной не решились,
Мы ж не живодёры, видит Бог,
И чтоб муки бедной меньше длились,
Головой макнули в кипяток.
А потом с хвоста её варили,
Разбив панцирь, срезали ножом,
Съесть что можно. Варку завершили,
Бульон сдобрив луком и пшеном.
Ужин был как на Галапагосах,
И под спирт, жаль, не было вина,
Изыски вкушали в больших дозах...
Курицу напомнила она.
Удалось поймать ещё варана,
Юркого с большущей головой.
Мысль мелькнула съесть, нет, слишком рано,
Не стерпеть экзотики такой.
ВЕРБЛЮЖЬЯ ДОЛИНА
Вниз с плато к пескам пошла долина,
Букактау рассекла хребет,
Плавная, широкая. Вершины
Черным гребнем вздыбились в ответ.
Там средь свежих трав, с тропою рядом,
Глядя на пришельцев свысока,
Кучею паслось верблюжье стадо,
От еды распёрло все бока.
Об одном сказать немного надо,
Самом крупном, вид его пленял.
Он стоял чуть в стороне от стада
И, казалось, стадо охранял.
Что он главный, сразу ясно стало.
Взгляд надменный, путы на ногах.
Длинной бахромою шерсть свисала,
Мощь его внушала лёгкий страх.
Проходить пришлось буквально рядом.
Он никак не проявил свой пыл.
Не мигая, проводил нас взглядом,
Видно из достоинств скроен был.
КАНЬОН
Ниже по ущелью, вот везенье,
На крутой, базальтовой скале,
Мы нашли художников творенья,
Возраст чей был много сотен лет.
Сколько ж там рисунков было разных:
Лошадей, верблюдов и людей,
И, на наш взгляд, просто несуразных,
Лодок и различных кораблей.
Нам понятен был корабль пустыни,
Но, быть может, в память временам,
Где пески покрыли землю ныне,
Можно было плавать кораблям?
Мы ещё немного в низ спустились,
Вид открылся! Захватило дух...
От восторга речи все лишились,
Вместо слов лишь только «Ах», да «Ух»!
В синем небе, чистом и прозрачном,
Белые барашки облаков.
С двух сторон зубцы из пиков мрачных,
Жухлый гор растительный покров.
Желтой полосой по дну теснины
Вниз текла песчаная река,
А кристаллы соли, словно иней,
Побелили землю ту слегка.
Где в пески ущелье вырывалось,
Вероятно, талою водой
Много лет порода размывалась,
И каньон прорезан был крутой.
Поразил нас цвет пород каньона,
Все оттенки красного в разброс,
От багряно - охренного тона,
И до бледно – розовых полос.
Всё, мной перечисленное, вместе
Создавало столь прекрасный вид,
Что увидеть только это место,
Целый отпуск стоит посвятить.
БАРХАНЫ
По каньону подошли к барханам,
Всё покрыто редкою травой.
Цвета недозрелого банана
Море простиралось предо мной.
Здесь же на границе гор с песками
Скважина, воды набрать зашли.
Но, увы, закрыто всё замками.
Мы пожить в барханах не смогли.
Побродив немного по песочку,
Змей и каракуртов не нашли,
Поняли, пора нам ставим точку,
Всё, что можно, мы уже прошли.
Жалко, оказались слишком рано,
Две недели... Всё бы удалось.
Между тем зелёные барханы
Нам увидеть всё же довелось.
РОДНИК БАХАЛЫ
По каньону вновь поднялись в горы,
Миновали лёгкий перевал,
Шли мы к роднику, где нет запоров.
Ждали нас вода, еда, привал.
Бахалы родник тот назывался,
Рядом с скальной стенкою крутой
Из под камня резво вырывался
И бежал хрустальною струёй.
Был недолгим путь, хоть он пытался
Смыть песок, лежащий поверх скал,
Но в борьбе неравной всё ж сдавался,
Быстро чах в песке и пропадал.
Но источник этот, ключик жизни,
Маленький оазис создавал.
В райский уголок стремилась живность,
Трав, цветов ковёр всё покрывал.
Крокусам цветы подобны были,
Белых лепестков венчальный цвет.
На грибные шляпки походили
Черепашьи панцири в траве.
Оказалось, черепахам скалы
Не преграда. Были не одни
Те орлы, что гнёзда вить там стали.
«Альпинисты» лазили по ним.
Был последним наш походный вечер.
Завтра вниз и к людям, а пока
Жарим черепаху. Легкий ветер
Раздувает пламя костерка.
Зазвездилось над хребтами небо.
Ключ журчит, красиво и тепло.
Жалко тех, кто здесь ни разу не был,
Рад, что сам был, просто повезло.
СОВХОЗ ЛЕНИНА
Утром по долине вниз спустились,
Вышли на дорогу, что вела
В нужном направленье. Удивились,
Нас когда машина догнала.
Там не каждый день машину встретишь,
А тут в нужный день и в нужный час,
В нужном направленье... Да, поверишь,
Что Всевышний думает о нас!
Въехали в совхоз, повсюду голо,
Ни куста, ни деревца вокруг,
С севера его подпёрли горы.
Нам отсюда завтра в Учкудук.
А добраться можно лишь попуткой.
Непонятно, где нам ночевать...
Едем к руководству, на минутку,
Нам сегодня надо всё решать.
Но, увы, директора нет дома.
Я остался ждать, друзья пошли
В поиски. Сидеть всем, ждать – истома,
Самое смешное, что нашли.
Подкатило сразу три машины,
Каждый на своей. Какой восторг!
Местной власти главные вершины:
Сам директор, брат его, парторг.
«Что вам нужно?» - строго так сказали,
«Кто такие?» - дал я им ответ,
А когда записку прочитали,
Сразу объявили: «На банкет.
Состоится в вашу честь... Ни звука
Возражений... Подвезём всегда...
Были гости к нам из Учкудука,
Из Ташкента были, никогда
Из Москвы ещё не приезжали.
Принять вас для нас большая честь».
На машины быстро посажали
И в дом к брату... Мы сказали: «Есть».
Но директор прежде извинился:
«Нэ могу принять вас у себя,
Двое гости за день» - и смутился,
«Третий гость нэ выдержит семья».
БАНКЕТ
На мужскую с женской половины
Разделенье принято в домах.
Входим на мужскую, обувь скинув.
Мебели нет вовсе, всё в коврах.
В комнате один сервант с посудой,
Шесть подушек кругом на полу.
На них сели... Знать то нам откуда,
Возлегать положено к столу.
Улеглись, и юные мальчишки
Нам носили водку и еду.
Пили из пиал по сто грамм с лишком,
Помню плохо, словно был в бреду.
Пили мы за мир международный
И за процветание страны,
И за тех, кто правит ей сегодня,
И за то, как счастливы в ней мы.
Точно помню, каждый из нас дважды
Пафосные тосты говорил.
А не помню сколько! Очень важных...
Жаль, не записал, не заучил!
Помню, как с директором совхоза
Я казахский танец танцевал,
А парторг из домры под «наркозом»
Сказочные звуки извлекал.
Съели, тоже помню, очень много:
Сладости, лепёшки, бишбармак.
И ещё чего-то там мясного...
Но не помню, отключились как.
Утром трио наше разбудили.
Кто? Зачем? Мы поняли с трудом.
А лежали там же, где и пили,
Но у стенки, а не за «столом».
Приходили в чувство очень трудно.
Голова болела, волком вой.
Вечер был зато, ну просто чудным,
Есть, что вспомнить! Что ж пора домой.
С трудом вышли. На дворе стояли
Две машины. Заурчал мотор.
«Две зачем?» - мы недоумевали,
«Нас же трое, да ещё шофёр?»
Объяснили чётко, очень внятно:
«Чтоб свободней ехать, веселей,
Грузовик для рюкзаков. Понятно?
Легковой для дорогих гостей».
УЧКУДУК, ВОКЗАЛ
Вновь вокзал, есть до отхода время.
Рюкзаки в вагон, чтоб не мешать,
И в кафе, снимать токсинов бремя,
Надо ведь здоровье поправлять.
А нахальный бармен на бутылке
Раза в два несчастных обсчитал.
Но ЧК не дремлет! Не опилки
В головах! Он не на тех напал!.
И когда ему мы намекнули,
Может, он ошибся невзначай?
Как он оскорбился, разом сдуло
Внешний лоск, как начал он кричать...
Что он нам кричал, писать не ловко,
А в ответ: «Ты пыл то свой убавь!».
Кончиться могло всё потасовкой,
Но открылась дверь, и входят... Ба!
И начальник железнодорожный,
Всех чекистов главный командир,
Поняли, нас ищут, взгляд тревожный,
А увидели, на лицах сразу «сыр»:
«Ах, какая встреча, как приятно,
Мы не ожидали встретить вас,
Надо ж как случается занятно,
Думали, покинули вы нас».
Поток слов ненужных продолжался.
Бармен стоял молча, наблюдал.
На кивок начальства отозвался,
К нам, буквально рысью подбежал.
Те ему сказали, чтоб прибрался
И на стол всё быстренько метал.
Как же угодить он нам старался!
Словно встречу эту долго ждал.
«Просим вас отведать, не стесняйтесь.
(Хлестаковы, «блин», не дать, не взять)
Пейте, отдыхайте, заправляйтесь,
Мы же на работе, нам нельзя».
«Всё, спасибо, нам пора на поезд.
Время подошло, ведь он не ждёт,
А ЖД начальник: «Что за новость?
Без моей команды не уйдёт!»
Так мы и сидели, пили, ели,
Становилось снова хорошо.
Наши визави на нас смотрели.
Поезд между тем взял и пошёл.
«Что за наглость? Эту самоволку
Пресеку и строго накажу!
Все в машину быстро и вдогонку,
Без проблем его заторможу».
Догоняем поезд, что такое?
Камеру свою в кафе забыл.
«Нет проблем, вернёмся, что нам стоит».
Снова мы в кафе, её схватил
И опять в погоню, ветер воет,
И мотор натружено гудит.
Волновались мы слегка, не скрою.
Догонять, не ждать, как не крути.
Показался поезд, по машине
Оживленья импульс пробежал.
Экипаж наш в гонке по пустыне
Славную победу одержал.
Несколько минут, и обгоняем
Беглецов. Ну, завтра будет им!
Быстро свой ковчег мы покидаем
И к дорожной насыпи бежим.
Заслонивши путь, на рельсах стоя,
Кто из нас смелей «ща» покажу,
Поднимаю руку, целый поезд
Как простую «тачку» торможу.
Раздаётся лязг, искрят колодки.
Не доехав до меня, он встал.
Прыгаем в вагон движеньем ловким.
Вот и расставанья миг настал.
«Эпопея кончилась, прощайте» -
Провожавшим нас машу платком.
«Лихом, если что, не поминайте,
Мы ведь не просили ни о чём».
Поезд набирает быстро скорость,
Дальше, дальше, дальше Учкудук...
Мы глядим в окно, но очень скоро
Засыпаем под колёсный стук.
25 апреля 2004 г.