Я собираю по полям туманы
И распихиваю по карманам пиджака,
Но так необъяснимо странно –
Дома рассмотреть мне их не удалось пока.
Телеги вязнут в глине, в смоли - месяц,
Звёздные клубки разматывает луч.
Напоен воздух льдистой смесью,
С хрустом рухнувшей с небесных круч,
Объевшей мне лицо и высушившей кожу,
Перхоть букв пересыпается в стихи,
Что кости, мясо, мысли гложут…
Ах, Поэзии, Поэзии мои,
Мои в мосты изгорбленные дамы!
Превратились, углубились до конца
В компостные ископанные ямы -
Ямочки девичьего крестца.
Здесь рюмка к рюмке, глотка к глотке,
Пейте то, Поэзии, что вам дают,
Мои скабрезные, сипатые кокотки,
Пейте вдоволь жизнь мою!
А я бреду, и муза одряхлела, поседела,
Побледнела, раскрошила зубы в прах
О чёрствую поэзию, поэзию предела
Человечьих тел, несомых на моих руках.
Твоя улыбка, муза, будто рана багровеет,
Но её так мало мне пуститься ввысь.
Пусть улыбается живот и горло с шеей,
А губами лона шире улыбнись. -
«Средь озорных виньеток пыли
Детки пучепузых, звонких мух
Искусно и цветасто разложили
По местам - материю и дух».
Я всё бреду, то весело, то хмуро,
Замечаю люд, беру его с собой.
Так сладко путать парики и шевелюры,
Путать трость в руках с кривой клюкой.
Вытачиваю взглядом дерево, ветвятся
Нити белые над полым сном небытия,
Плоды рябины продолжали наливаться
Тем, чем рядом с нею проливаюсь я.