Надевши чёрный toque с пером фазана,
Пропорхала шансонетка «Demonique»
Прозрачной глыбой в валах океана,
Словно прополощенный ветрами бриг.
Торчит преалый потрох бутоньерки,
Шарфик клетчатый обкусывает рот
Своим колючим, шерстяным и терпким
Существом, что всё её тепло вберёт.
Худые пальцы – мёрзлых трав подобье,
Точно бирюза в её глазах, дрожат.
Каблучный цокот мелкой-мелкой дробью
Решетит пурпурно - маревный закат.
Гвоздичнопахнуща и так душиста,
Между клумб анатомических цветов
Несётся к ней отрыжка абсентиста,
Пар и вкус в анисе смоченных платков.
Изорванные тени оплетают…
Красочней ажура – порванный ажур;
Седеющие нити вольной стаей
Рьяно вьются вкруг того, кто их простёр.
Ей губы напомадила головка розы,
Искорки блестящие в глазах - роса,
И разбухает словно печень от цирроза
Лунный шар, вбирая кожи белеса.
Имбирь, пунцовая глазурь, морозец,
Треск поленьев, хрупкость - это всё о ней.
И эта ночь – державный звездоносец
Зрит её, завидуя, как сонм огней,
Свечей, что скоро истекают воском,
Сердца пламена, что полно панихид.
Чу! Утро - повитуха с папироской,
В дымной хмари сидя, небо кесарит.
О, я сейчас сравним с бутылкой винной,
Вскрыл себя, исторгнув пробку век.
Шар лунный был яичной сердцевиной,
Ныне до яичной скорлупы поблек.