Неважно где, в каком краю далеком.
Неважно кто, кузнец иль хлебопек,
Но выложить все беды перед Богом
Решил однажды этот человек.
И так взмолился: - Господи, помилуй,
Урежь моих страданий длинный ряд.
Меня жена грызет со страшной силой,
Мне дети безбоязненно дерзят.
Я разными хворобами измучен,
Друзья меня обходят стороной.
Зимой меня гнетет мороз трескучий,
А летом изнуряет тяжкий зной.
Я на ногах с утра весь день рабочий,
А все ж товар мой не находит сбыт.
К тому ж вчера в проулке темной ночью
Я был ворьем ограблен и избит…
Бог принял эти горестные речи
И с любопытством практика-творца
Решил пойти несчастному навстречу.
И отменил страдания истца.
И тот ушел под сень родного крова,
Чтоб наслаждаться жизнью с этих пор.
Но через год он вдруг взмолился снова,
И Бог узрел в словах его укор.
А тот, как будто час пришел последний,
Все голосил и бился оземь лбом:
- О, Господи, прости мне мои бредни.
Да, я глупец,
Но ты же знал о том.
Зачем же ты, Всемудрый и Всевечный,
Творец всего,
Начала и конца,
Решил пойти безумному навстречу?
Зачем тогда послушался глупца?
Я мнил, что жизнь без горестей – награда,
А вышло все как раз наоборот.
Почтительными, правда, стали чада,
Ну а жена, та прямо смотрит в рот.
Исчезли без возврата все болезни,
Мне нипочем ни холод, ни жара,
А мой товар, хоть и остался прежним,
За ним у лавки очередь с утра.
Друзья вдруг повалили в дом оравой,
Ну а враги обходят за версту.
Не жизнь, а рай,
Но только, Боже правый,
Мне отчего-то жить невмоготу.
Когда дочурка вдруг сломала ногу,
Когда сестру ужалила змея,
Родня моя ударилась в тревогу.
Никто не спал,
Но спал спокойно я.
Когда скосило брата черным мором,
Когда пришла в дом черная печаль,
В день похорон село рыдало хором,
Скорбели все,
Лишь я один молчал.
И страшно стало мне, небесный Отче,
Что я не тот,
И суть моя – не та,
Как будто там, где души есть у прочих,
В моей душе зияет пустота.
И понял я, что счастье полной торбой
Нельзя грести до смертного креста.
Душа живет и радостью, и скорбью.
А без страданий и душа пуста.
И глас его еще дробился эхом,
А он умолк, иссякнувши вконец,
Желающий остаться человеком,
Неважно, хлебопек или кузнец.
И все стоял, незряче глядя в тучи,
И напряженно замерев в тиши…
И Бог решил, что результат получен
О свойствах человеческой души.
И тот, кто ждет сейчас решенья свыше,
Уже стократно наказал себя.
И грянул гром.
И человек услышал:
- Живи, как все, ликуя и скорбя!
А вслед за тем на землю хлынул ливень,
Смыв прошлый год и прошлую вину,
И человек ушел домой счастливым,
Учить детей
И укрощать жену.
Делить с другими беды и заботы,
Карать врагов,
Сажать друзей за стол.
Да мало ли отыщется работы
Тому, кто душу заново обрел?
А гром, рокоча, все ходил кругами,
И слышно было, как сердилась высь:
- Да, а товар твой правильно ругают,
И ты уж, грешник, с этим разберись.