Я писала бы больше, но мне не хватило слов.
Вот лежу и молчу, а в груди победило зло –
Я сражалась как только умела я, как могла,
Но меня победила, меня заселила мгла.
В ней дурачатся и кривляются, как лицедеи,
Злые демоны. Их всего у меня тридцать девять.
И пока хоть один из моих врагов не вымолен, не прощён,
Я – на ниточке между жизнью и – что там бывает ещё?
За неделю забыла как выглядит мой рюкзак,
Что лежит у меня в карманах, какого цвета глаза
У моих друзей – знаю только, как демоны горячи,
Раздирают на части и жгут так, что хоть кричи.
Одиночество – это скомканная постель,
Когда нет ни звонков, ни визитов, ни новостей –
И как будто бы целый мир обратился в лёд,
Только тело моё в самом сердце его гниёт.
И становится страшно при мысли, что смерть близка,
Когда плавится лёд у горячечного виска.
Мои демоны бродят и тянут медовый чай,
Иногда покрывают испариной, хохоча.
Я считаю их, слепо танцующих где-то в груди:
По крайней мере, их тридцать девять – не сорок один.
Тридцать восемь осталось – один куда-то ушёл, –
И становится всё относительно хорошо.
Быть бы одним из спартанцев, которых бросали вниз,
Так, чтобы всё чётко: либо прочь поди, либо вернись.
Если хочешь, то можешь сразу же вознестись,
Но не стой в проходе, не плюй понапрасну в Стикс.
И родители выжидают, глаза прикрыв,
Когда их драгоценный ребёнок шагнёт в обрыв.
Утешают друг друга: пусть – слабенький, пусть – хромой,
Но ведь он – Икар, значит, он прилетит домой?