Вновь читая хикмета к двухлетию со дня смерти а. п. егорова

Александр Карамазов
1.

Товарищ Назым,
Стамбул — удивительный город;
я вижу его во сне:
весь отлитый из чистого золота,
этот город живёт во мне.
Какой у Вас нынче день?
Должно быть, вечное воскресенье?!
И эта улыбка на жёстком лице,
как лошадь в тюремном дворе —
удивительно напоминает стихотворение,
написанное в тюрьме.

2.

Два года,
как друга не стало
(сколько воды утекло,
сколько случилось на свете!)...
Кажется,
будто совсем недавно:
сидим за столом,
уставленном
торчащими пустыми бутылками,
и уже не говорим...
о Назыме Хикмете.

3.

У меня седеют виски.
Тот стол давно вынесен в сад,
и его занёс листопад.
Мы сидим за пустым столом,
снег тает в моих ладонях...
И вот уж звенящий апрель,
и летнее солнце
лежит на линолеуме
стола — тот стол давно вынесен в сад.
Мы сидим за пустым столом.
Стамбул — любовь моего друга.
Хикмет — поэт умершего друга.
Всё — лишь воспоминание о Стамбуле.
Что слышно
в Стамбуле?