Волхонка. Пушкинский музей.
Стою я в очереди - в кассу.
На Modigliani? Кто последний?
Передо мной – два 5 –ых класса.
А я сегодня – без друзей.
Сто лет назад писала Анна,
- Он необычен, он велик!
Шатался век походкой странной,
Споткнулся, головой поник,
И сгинул, странник окаянный.
Но вновь с восторгом восклицаем,
О, Amedeo Modigliani!!!
Модель Инь - Янь -
(ведь я – иная)
Без расставаний
ли возможна?
Хотя ожог на коже
Невелик –
(с улитку)
в районе сердца
(он - солярия улика),
Я не являюсь все же
любителем ни ню,
(почти наф –наф),
ни нуди – зма
(в бору в июне),
Я – нумизмат!
Прошу не путать!
О, Amedeo!
Утону ть бы,
В тебе!
Так вот, про Век…
Лишь цветом глаз и век - другой,
(ТЫ – ДЛЯ МЕНЯ, ведь Ты - иной)
«но луч надежды,
Блестит пылинкой в темноте»,
Да, мода, новые одежды…
А люди? Но они, как прежде…
Хотя уже совсем не те…
Другие… Но они не хуже,
Не лучше! Снова век простужен,
Лекарства пьет. Как не крути
На две недели – взаперти.
Лежишь в кровати,
В пледе , в вате,
А чаще все-таки сидишь,
работая на свой престиж.
(Не знаю, сколько простою
Я в очереди к алтарю?
Уже пошел четвертый час,
Сейчас бы кофе в самый раз.
Весна. Каникулы. Понятно.
Хоть подышать – и то приятно).
Над головой раскрылся зонт…
Еще и дождь? Зонт завертел
Дома в вертеп.
Смыл горизонт.
О боже! Где я? Что это?
Париж!
Верлен?
Глазам не веря,
Я оглянулась – бьет фонтан,
Но голубь тот же – вездесущий!
О, Amedeo,
Узнаю, твою сияющую сущность!
Ты део -
Для моей души,
Пульс, орган храма,
звук - оргАн…
Бах? Регер? Брамс?
Мы на скамейке с ним, в тиши
Деревьев, улиц и бульваров,
Стихи споем, не помня ран,
Не зная горя и пожаров,
Времен, разлук и дальних стран.
О, Amedeo - помнишь розы,
Разбросанные в мастерской?
Их стебли исхлестали розгой
Весь пол. И сердце мне – весной!
Побудь со мной еще минуту!
Скажи о вечном, неземном.
Отдам я очередь кому-то,
Мы с ним вдвоем от всех уйдем…
23.03.2007