В дни крестового похода,
Тыща сто седьмого года
От Христова рождества,
В келье старого монаха
Принимала роды сваха,
Причитая и ворча.
И едва на свет явился
Сразу громко разразился
Плачем звонким на весь мир,
Раскрасавец-богатырь.
В ту же ночь
Все в том же граде,
При свечах, таинства ради
Замышляя заговор
Шел негромкий разговор.
Все нечистые собрались,
Кто молчал, а кто шептались.
Вот один из них поднялся,
Тот, что больше выделялся,
Шитый золотом камзол,
Черный бархат, мрачен он.
И чтоб свой рассказ начать,
Всем велел он замолчать.
Был мне подан знак намедни,
Господа, что где-то в келье,
Этой ночью был рожден,
Златокудрый Ангел. Он
Миру явится как чудо,
Нам же с вами будет худо.
Я! Властитель темноты,
На земле и под землей,
Я который с Сатаной
Говорю всегда на «ты»,
Я «Люцер» и мой приказ:
Умертвить ребенка щас!
Если ж «Бог » - Отец его
Наделил своим бессмертьем,
Значит нужно нам в него
Заложить пороки с детства.
Чтобы вырос он жесток,
Чтобы с Севера на Запад,
Чтобы с Юга на Восток
Не любил его народ.
А когда Отец его
Отречется от него,
Сгинет в огненной гиене,
Ангел Божий, чистый гений.
Звали мальчика Морхольд,
Рос он быстро, скоро год,
Но обрушилась чума
И в их дом пришла беда.
В дни кровавого террора,
Тыща сто восьмого года,
От Христова Рождества,
В старой ризнице при церкви
В час, когда огни померкли,
В страшных муках, весь горя,
О спасении моля,
Умирал монах-старик,
Шел он к Богу напрямик.
В изголовии монаха,
В чуть звенящей тишине,
Мать, жена с ребенком, сваха,
Причитали о душе.
От чумы погиб отец,
После мать, а позже – сваха,
И достался младенец
Людям пламени и страха.
Обучался мальчик в школе,
В той, что спрятана в глуши,
По ночам мечтал о воле
И спасении души.
У наставников духовных
Изучая «мастерство»,
Был он лишь орудьем темных,
Сотворяя колдовство.
И все те, кто малость дорог,
Стали мальчику в душе,
В этой школе, при пожаре,
Сатана сожег в огне.
Вот минуло тридцать лет,
А потом еще три года,
Был Морхольд в рассвете лет,
Став правителем народа.
Наступили на Земле
Нищета, разврат и голод,
Люди гибли на войне,
А в душе Морхольда холод.
Храм воздвиг он Сатане,
С Алтаря стекала кровь,
Церкви рушились в огне,
Унося с собой Любовь.
Как-то за полночь гуляя,
Заблудившись в темноте,
Свет Морхольд увидел в келье,
В развалившемся окне.
Не найдя чего получше,
Он к развалинам пошел
И в душе со странным чувством,
Спать улегся прям на пол.
Разбудил его не свет,
А сияние святое,
Только был то не рассвет,
Перед ним стояли «Трое».
Бог-Отец, Его лицо
Показалося знакомым,
Видел он Его во сне,
Как Отца перед иконой.
Дух святой – Его наставник,
Что учил его добру,
Но погибший при пожаре
В школе, в пламени, в дыму.
Третий с ними – Божий Сын,
Сам Морхольд в одеждах белых,
Нимб святой сиял над ним,
К ним пошел Морхольд несмело.
Здравствуй, сын ты мой любимый,
Сын несчастный, милый сын,
На земле людской, на грешной,
Тридцать лет ты был один.
Не виню тебя за горе,
Не виню тебя за боль,
В этом мире бессердечном
Ты сыграл чужую роль.
Я тебя сюда послал
Мир спасать, молить о благе,
Но, как сына, потерял,
В нищете, разрухе, страхе.
Ах, Отец, я столько лет
Вас искал, в кромешной тьме,
Но души неяркий свет,
Вскоре в сумерках померк.
Ты возьми меня с собой,
Не бросай, прости за все,
Я кристальною слезой
Смою кровь с земли и зло.
Молвил Бог-Отец в ответ:
«Сын мой милый, сын мой младший,
Я возьму тебя к себе,
Златокудрый ангел падший».
«Искупи свои грехи,
Темных светом прогони,
Исцеляй больных молитвой,
Поднимай народ на битву».
С этих пор с тобой всегда
Будет рядом дочь моя,
Имя ей в миру простое,
Ты Морхольд – она Изольда.
Стали очертанья смутны,
И виденья нет, как нет,
Ночи тьму прогнало утро
И в окне забрезжил свет.
Начинался новый день,
Утром нового рассвета,
Тень забилась робко в щель
И петух прокашлял где-то.
Встал Морхольд, проснулся разум,
Мудрый свет в его глазах
И заметил он не сразу,
Деву юную в кустах.
Робко прячась, вся в лохмотьях
С неземною красотой,
Та стояла, чуть шатаясь
У Морхольда за спиной.
Уловив её дыханье,
Подошел к ней, не спеша
- Кто ты, юное созданье?
- Ты Морхольд? Изольда я!
Значит, это был не сон,
Значит есть я тот, кто есть,
Значит проклят я Отцом,
Замаравший кровью честь.
Что ж ты милое созданье,
Вся от холода дрожишь?
И столь раннею порою
На сырой земле стоишь?
Аль беда стряслась какая?
Али голод, аль чума?
Подойди, тебя накрою
Пледом с царского плеча.
Взял Морхольд к себе Изольду,
А чтоб слуги Сатаны
Не учуяли плохое,
В дальней Башне схоронил.
С той поры, перед иконой,
О спасении моля,
Наш Морхольд вдвоем с Изольдой
Проводили вечера.
Между тем Епископ Зла
В храме сатаны ночуя,
Возмущение Добра
И могущества почуял.
И пока дворец весь спал,
Он зажег себе лучину,
И весь замок обыскал
Доброты ища причину.
Оставалась только Башня,
Где сто лет никто не жил,
Взял Люцер с собою стражу
И тихонько дверь открыл.
Тени зла скользят бесшумно,
Половицы не скрипят,
А Морхольд с сестрой Изольдой,
Взявшись за руки стоят.
Прочертил Люцер над ними
Своим жезлом черный знак,
Вмиг огнем тот засветился,
Погрузивши разум в мрак.
Утром следующего дня,
Разбудил Морхольда звук,
Это Герольды трубя
Всех людей во храм зовут.
«День сегодня приношений»
Жертву новую найдя
Люцер Сатане в угоду
Деву юную – дитя,
Приковал к стене цепями,
Сердце вырвал из груди,
На Алтарь его кидает,
К обезумевшей толпе.
Дева та была Изольдой
И Морхольд в своем окне
Лишь увидел, как невольно,
Впились цепи в тело ей.
В тишине раздался крик,
Нет, кричал Морхольд рыдая,
А душа Изольды вмиг
Прочь к Отцу летела, в рай.
Ослепленный жаждой мести,
За измену, смерть и кровь,
Вниз Морхольд бежит к невесте,
Сил прибавила любовь.
Разметая всех придворных,
Пробирался к алтарю,
А Люцер убийц покорных
Шлет на встречу королю.
Вдруг в толпе прошло смятенье,
Поделилася толпа,
Слева – слуги Люцифера,
Справа – слуги Короля.
И тогда, о, Боже мой,
Кровь полилася рекой,
Люд на люд пошел войной,
Обещал быть славный бой.
Этим временем Морхольд,
К телу подойдя Изольды,
Снял с креста её и жмет
К сердцу сердце дорогое.
Но не слышно даже вздоха
И румянца не вернуть.
Прочь душа летела к Богу,
В путь последний, горький путь.
Кинулся Морхольд на площадь
Расступилася толпа,
Лишь испуганная лошадь
Ржала жалобно в узда.
Стал он звать, читать молитвы,
Чтоб Отец её вернул
Клялся Богом, будут битвы,
Люцер сжарится в аду,
Будет в огненной гиене,
Полыхать храм Сатаны.
Будет Царство Божьей Девы,
Будут смыты все грехи.
Так бы долго он молился,
Как вдруг образ появился.
Шла Изольда во всем белом,
Но не шла и не летела.
Подплыла к нему поближе,
И дала такой наказ:
Помнишь, брат, уроки в келье?
Время выполнить сейчас.
Не забудь меня, любимый,
Аль жених мой, али брат,
Злой судьбой всегда гонимый,
Падший Ангел, младший брат.
И исчезла, все исчезло,
Только кровь стучит в висках,
Словно эхо, прогремела,
Битва страшная в веках.
Тридцать лет, три дня, три ночи,
Бились рыцари креста,
Все погибли, только двое
Бьются насмерть – Свет и Тьма.
Ввысь орлом Морхольд взлетает,
Ястреб Люцера за ним,
Клювом белый ударяет,
Черный падая – кричит.
Камнем вниз несутся птицы,
Кто в спасеньи видит смерть,
Но двоим не возвратиться
К облакам, и не взлететь.
Черный ястреб, разбиваясь,
Душу Люцера нес вниз,
А Морхольд, орлом стараясь,
Славя Бога, мчался ввысь.
И когда к Отцу сын младший,
Из последних сил взлетел,
Молвил Бог – ты сын не Падший,
Видеть я таким хотел.
Вышли все на небеса
И учитель святой Дух
И красавица сестра,
Взяли под руки, ведут.
В дни любви, добра и братства,
Тыща сто семьдесят три,
Люди плакали от счастья,
На Земле нет слез, крови.
И слагали люди песни,
Песни в были, быль в умы,
Так возрадуемся вместе
Аллилуя! Скажем мы!
28.10.94-09.08.96