Весна. Вновь ноет нерв тройничный,
И мутит душу суета.
Пасхальной скорлупой яичной
Жизнь промелькнула без креста.
На шее ОН висел, отлитый
Из золота светлейший лик.
Старик, давно уже не бритый,
Губами к образу приник.
И медленно слеза сползала,
Морщинистую моя щёку...
Давно Любимая сказала:
«Прости, одна иду далёко». –
Прозрачные сомкнула веки...
Он возопил впервые к Богу,
Поняв: молитвы не помогут!
Поняв: она ушла НАВЕКИ!
Разбил и выбросил иконы,
Кричал проклятья небесам,
Все божие поправ законы,
Свои законы принял САМ.
Он стал отшельником в деревне
И чужаком стал для родни.
Обычай сохраняя древний,
Его не трогали они.
Работал он всегда до пота,
До ломоты в суставах ног –
Была спасением РАБОТА,
А не отвергнутый им БОГ.
Но, так себя обманом теша,
Не замечал он будто крест.
Любимая, родная Стеша
Его дала на Благовест.
Сама на шею надевая,
Сказала: «Бог храни тебя». –
Перед глазами как живая
Вставала, вновь его любя...
Мелькнула жизнь, как миг единый,
Уже конец, не середина!
Приняв душою светлый лик,
Затих с распятием старик.