***
Ростовой от Болконского.
Мадмуазель, нижайшее почтенье,
Вы словно ангел снизошли с небес….
За Ржевского примите извиненья:
Он бабник, плут и редкостный балбес.
У нас давно с ним рядышком именья,
Пороли, в детстве, Ржевского ремнем,
Но он до сей поры, на удивленье,
В невежестве отчаянно силен.
Недавно с Ржевским были на маневрах,
Он вами хвастал, я сказал – дуэль.
Тут никаких, уж, не хватает нервов,
Прибить его – моя благая цель.
Мы скинули мундиры, секунданты
Нас развели на несколько шагов
Умение стрелять – мои таланты,
Ласкает ухо щёлканье курков.
Прицелился и, на задержке духа,
Кровь разошлась по жилам горячо,
Но тут мне, бестия, на нос уселась муха,
И я ему лишь прострелил плечо.
Так он, прохвост, сидит сейчас в беседке
С красиво забинтованной рукой,
И дамам хвастает, что, мол, ходил в разведку
И навязал французам страшный бой!
Что он попал в французскую засаду,
Но обнажил наточенный палаш
И, волю дав, отборнейшему мату
Рубил в куски их, будто на гуляш.
Что ежели б он был в бою не ранен,
А рюмкой водки был бы опьянен,
То вражеский редут бы протаранил
А Бонапарт был в тот же час пленён.
Но бог с ним, здесь уж нечего добавить:
Пройдоха, бабник, шулер и шельмец,
Горбатого могила лишь исправит,
Его ведь даже не берёт свинец!
Теперь о нас, Наташа, прошлым годом
Явились Вы на Новогодний бал.
Там было много всякого народа,
Но целый вечер я лишь Вас искал.
В открытом платье и в колье на шее…
Легчайшая походка, томный взгляд…
С тех пор к Вам подойти уже не смею,
В крови кипит губительнейший яд.
Я к вам заеду вскоре не от скуки
Начистивши парадный свай мундир.
Аревуар, целую ваши руки.
Болконский.
( Вы – нежнейший мой кумир.)
***