Пришёл апрель
с обострением месяца,
скулящий в воротах
последней строки,
и брови хотели
пойти и повеситься
где-то левее
упёртой руки.
Знаешь ли ты…
знаешь ли, я
не хотел прощаться
так каменно,
Бог свидетель,
не выдаст, свинья
не съест.
Обезумевшим Каином
лезу из глаз воронья,
знаешь ли ты?
Знаю лишь я,
что апрель
густой и наигранный,
затянул меня ржой
и окалиной.
Ты лежишь,
из контекста вырванной,
я держу в руках
челюсть Каина.