Памяти товарища
Он снял судьбу как старое пальто,
повесил в шкаф – она всего лишь платье;
в притихшем доме много лет никто
его не ждал, лишь серые распятья
оконных переплётов (дар Луны)
хранили закуток его свободы,
где даже не покоя – тишины
он так искал все сумрачные годы.
Измученная молью жизни нить
лишь поутру начнёт привычно виться:
работа, позволяющая жить,
и дом, где можно от неё укрыться.
Он знал, что в зеркалах уже исчез,
но вовсе не заботился об этом,
давным-давно в нём выцвел интерес
к тому, что за окном; когда с рассветом
жизнь заявлялась в серый блочный дом
будильником, соседскими шагами,
он поднимался нехотя, с трудом,
теряя сразу почву под ногами.
В то утро он открыл свой верный шкаф –
пиджак, судьба, две чистые рубашки…
мешало что-то: лифт как батискаф
сновал среди глубин многоэтажки;
на плечиках суровое сукно
висело серым символом неволи
и он, махнув рукой, ушёл в окно,
оставив дом на попеченье моли.