Мне жаль, что я остался жив.
Не выпил сахарной отравы,
Пусть и настоянной на лжи
В кувшине с жидкостью кровавой.
Я разучился умирать
От ран пронзивших сердце строчек.
Стихи печатать и кричать
От безразличия. И почек
Ломать, как жалкую судьбу
Раскрепощенного фантаста.
Я разучился петь в гробу
И научился пить лекарства.
Апостол улиц, звездочет
С коньячным запахом героя,
Чья жижа черная течет
В кувшин все тот же с пьяной кровью.
Умою губы – нет греха
В забитых насмерть афоризмах.
Слепая исповедь стиха
Не пробуждает жажды жизни.
Палач невысказанных слов
Ведет мечту на гильотину,
Где смех отрезанных голов
Зашит в тома, вкраплен в холстины.
Мне жаль, что нечем оправдать
Себя, бредущего по кругу
Небытия. И череда
Спешащих букв срезает угол –
Увитый лирикой тупик,
Колодец с плесенью созвучий,
Откуда ласковый двойник
Скребется лапкою паучьей.
Скучает. Спит. Не досмотрел
Финал игры на растерзанье.
Мой бутафорский самострел
Плюется в зрителей слезами.
А я рассек себя строкой,
Чтоб превратились в камни слюни.
И как беспомощно живой,
Жалею, что еще не умер.