Она пела ему как по нотам
Что-то.
А потом, пересилив взгляд,
Невпопад
Говорила в его зевоту:
«Я ж твоей жене
Ни слова – ни взгляда,
Я ж твоей жене
Ни шага – ни вздоха
(Вот дурёха!)…
И стыда мне не надо
Ада,
Ведь жене твоей
И сейчас неплохо…
Я же славы твоей не трогала,
Я же сердце твоё не прятала,
Лишь ходила путём-дорогами
По дворам, где меня просватали…»
Он смотрел на неё – мимо глаз,
Как сглаз,
Как в последний путь провожал.
Допивая ночь по глотку, молчал,
Осторожно так на руках держал
Мир, который давно
Погас.
Он смотрел на неё – через сон
Времён
И местами слова менял.
И стеклом сверкал
Зал зеркал,
И смотрели с полотнищ чужих знамён
То её глаза, то счета менял.
То, разжав ладонь, мир забот,
Суббот
Выпускал – посмотреть успеть,
То не мог забыть, как она без нот
Пела – чтобы любить посметь.
Пела тихо – без слёз, без плача,
Иначе,
Чем поют среди сцен и стен,
Без колен,
Без надежды на ту удачу,
Пела низко, взяв голос в плен:
«Сквозь богов-богинь,
Горы-Город сдвинь.
Сквозь пустыню глаз
Мир пройди за час,
Чтобы вечностью
Быстротечностью
Этот час да в нас
Не погас.
Я ж твоей жене
Ни беды – ни сна,
Я ж твоей жене
Ни небес – ни дна.
Я ж пройду Луной
Стороной…
Я ж твои глаза
Не толпе – себе,
Я ж твои глаза
Отдаю судьбе,
Оставляя в руках твоих
Только песню-стих…»
И едва разжав сном сведённый рот,
Он сумел сказать лишь одно:
«Пой сегодня. И пой без нот.
А жене моей – всё равно…»