Александра не будет. Он умер. Я точно всё знаю.
Я держала в руках продырявленный пулей жилет…
Но всю ночь мне стучат, спотыкаясь на стыках, трамваи:
- Александра все нет.
Александра все нет.
Александра все нет.
…Я ждала его к ужину. Дети шалили, шумели.
И январские сумерки жгли мне глаза, как рассвет.
И полозья саней за окном так морозно скрипели:
- Александра все нет.
Александра все нет.
Александра все нет.
И свеча замигала. И воск покатился слезами.
И почудился черным с небес опадающий шелк.
И фонарь поглядел в мои окна сухими глазами:
- Александра все нет.
Александра все нет.
Александр не пришел.
…Александра не будет. Он умер. Уж я ли не знаю?
Скоро минет седьмой запорошенный пеплом январь
С той поры, как я вдовства холодную книгу листаю,
Но все плачет свеча и качается желтый фонарь…
И когда он своим немигающим пристальным глазом
Взглянет в душу мою и прольет на нее тусклый свет,
То багровых рубцов письмена без труда прочитает:
- Александра все нет.
Александра все нет.
Александра все нет.
1991