* * *
Я искатель красивых слов,
Сочинитель цветущих строк.
Это странное ремесло
Неумно и, как мир, старо.
Только дело не в ремесле,
Когда жизнь тебе смотрит в рот
И на лбу оставляет след,
Выжигая своё тавро.
Это - падает, как лассо,
Налетает, как с моря бриз,
Осыпая моё лицо
Мелкой пылью солёных брызг.
Это - сходит с небес ко мне,
Это прёт из разверстых недр
Под любви аккомпанемент,
Звонко рвущий за нервом нерв.
Ах, конечно же, это вздор!
И прости мне, прости, прости,
Что на каждый мой всхлип и вздох
Зарождается новый стих.
ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ
"КАК МУЗЫКА ТВОЯ ЗВУЧАЛА!"
МУЗЫКА
Как музыка твоя звучала! -
Под скерцо пляшущей волны,
В момент той истины случайной,
Когда, не повернув спины,
Меня в упор не замечая,
Прошла ты, бёдрами качая,
На фоне солнца, неба, чаек,
А я глядел со стороны.
Когда прелюдии шипеньем
Плескалось море по ступеням,
И, выходя из глубины,
Застыла ты в кипящей пене,
Вся - брызги, облако и пенье,
И были белые колени
(О, дай мне, Господи, терпенья!)
Божественно оголены.
Ах, если б всё начать сначала
С той ноты "до". И "ре". И "ми". -
С которых сердце застучало.
Хоть с ноты "фа" бы, чёрт возьми!
С которой нас так укачало
(О, боже, как она звучала!
И как её не взяли мы!).
Да я готов и ноты "соль"
Опять глотнуть морскую соль,
Что б там она ни означала.
Не прочь я даже ноту "ля"
Всю жизнь тянуть, мгновенье для
(Вот только, только не проси
На бис исполнить ноту "си"...).
О, как бы всё начать сначала!
С нуля - с швартовочного чала,
С улыбки медленной твоей
И с той прогулки вдоль причала,
С которой песнь взяла начало,
Где музыка твоя звучала...
И так подыгрывал я ей!
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
"Ах, витязь! То была Наина!"
Эх, тёзка!
Как нынче дурят витязей наивных!
Как вешают им на уши лапшу!
К-кудесники! Какие-то Наины...
Читай сюда: я правильно пишу.
Наина? Как же! - То была Елена.
Мне лучше знать. Я лично проверял.
И не "была", - ведь это же нелепо:
Елена есть. Всё автор переврал!
Ну и загнул! Я ж помню сам прекрасно -
Как вечер пал, как подошла она.
Вах! - и на мне была совсем не ряса.
Я был в штанах. Ведь я же не монах.
Когда ж пошли мы вместе вдоль кофеен,
То, веришь ли или не веришь ли, -
Я также на все сто (почти) уверен,
Что это мы с Еленой рядом шли.
Сперва мостом, потом вокруг мечети,
Чьи минареты в синих изразцах
Вонзались в небо хищно, как мачете,
И было всё оно в сплошных рубцах.
Ещё шумел базара говор липкий
Вдогонку остывающему дню,
И вдохновлялся я её улыбкой
На флирт, на хвастовство, на трепотню.
Эх! Хоть по жизни я и не Карузо,
Но, признаюсь, ей был подкуплен я
И за простой початок кукурузы
Свистал и тренькал пуще соловья.
А мы всё шли, сближаясь рукавами, -
Уже почти вдвоём, уже почти...
И все торговцы встречные кивали
Нам, норовя вниманием почтить.
И таял я, как правоверный в Мекке,
Особенно тогда, когда, устав,
Мы втихаря присели на скамейке,
Соединяя жадные уста...
Да вру я, вру! Ну, разве же не ясно,
Что это всё для рифмы и - шутя?
Какой там поцелуй! Да в этот час я
Невинен был и робок, как дитя.
Мы просто посидели, поболтали
И вновь обратно двинули мостом.
А поцелуй и прочие детали -
Всё это, хоть и было, но потом.
Потом, потом! - С любовью, с болью, с ложью
Ещё я познакомлюсь, а пока
Проходит первый день, и душу гложет
Влюблённости высокая тоска...
Так жизнь длинна, что кажется, ну что мне
Какие-то смешные два часа?
А я их помню. Помню, помню, помню! -
Как моря плеск, как чаек голоса.
Судьба-индейка, рок, планида, фатум!
Что там ещё поставлено на кон?..
Вот так всё было, если верить фактам.
И никакой Наины. Ни-ка-кой.
ЖЕНЩИНА!
"Как гений чистой красоты"
Автор автору неизвестен
Красота твоя совсем не чистая,
Многое в ней сбоку понамешано,
Но она - какая-то лучистая:
Поглядишь, и сразу видно - Женщина!
Осторожно пальчиком потрогаешь:
Точно. Точно женщина! Не камушек.
И готово. И сердечком ёкаешь.
Если сам не камень, а пока мужик.
Вот на вкус тебя б ещё распробовать,
Уточняя идентификацию, -
Платье снять, избавиться от обуви...
Стоп! Похоже, начал увлекаться я...
СТОМАТОЛОГИЧЕСКОЕ,
ИЛИ
АУ, КУДА ТЫ ПРОПАЛА?
"Девушкам поэты любы.
Я ж умён и голосист,
Заговариваю зубы -
Только слушать согласись".
Маяковский
Девушкам поэты любы.
И пою я, не сипя.
Что же ты меня, голуба,
Не пускаешь до себя?
Что же ты со мной не хочешь
Разговоры городить,
Без причины не хохочешь
И не просишь проводить?
Я ведь вроде б не зеваю -
Исполняю всё на бис.
Видишь, слышишь? - подзываю:
Тега-тега, кс-кс-кс!
Мои речи ли не сладки,
Намеренья ль не чисты -
Что ж ты чешешь через грядки,
Обходя за три версты?
А со мной ведь, дорогая,
И врачи гулять велят.
Зря ты бегаешь кругами.
Али зубы не болят?
ДУРНОЕ ВЛИЯНИЕ
"В синем небе звёзд - до чёрта.
Если б я поэтом не был,
Я бы стал бы звездочётом"
Маяковский
Не считал я звёзды сроду:
Больно надо - так погаснут.
Да и воздух - это газы,
Смесь азота с кислородом.
Но когда сидишь ты возле,
Но когда с тобой мы рядом,
Тоже врать зачем-то рад я
И про небо, и про звёзды.
Почему-то так и тянет -
Не про покер, не на мизер,
А - черпать словесный бисер
И разбрасывать горстями.
Знать, влияние дурное
На меня ты производишь,
Если так вот сердце взводишь
И выстреливаешь мною.
Ну да ладно уж - да чё там! -
На тебе - других не хуже:
Если б я был звездочётом -
Утопился б в звёздной луже.
ПОСИДИМ, ПООКАЕМ?
"Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу..."
"Ты сказала, что Саади
Целовал лишь только в грудь..."
Есенин
Дорогая, сядем, сядем -
Пожалей себя и ноги:
Три мозоли, восемь ссадин
Мы собрали по дороге.
У хромых - движенья странны.
Надо отдых дать коленям.
Ну, давай, мы эти раны
Липким пластырем заклеим.
Посидим за чашкой чая,
Поглядим в глаза друг другу,
Хоть вздыхая, хоть скучая,
Хоть моргая с перепугу.
Где-то Путин, где-то Глазьев -
Это всё теперь до фени:
Так бы сроду не вылазил
Из-за столика кофейни.
Помнишь, что там про Саади?
Дай, ступни тебе поглажу.
Дорогая, сядем, сядем...
Или, может, лучше ляжем?
СМЯТЕНИЕ
(ПАМЯТИ 14 АВГУСТА)
Завиток волос над нежным ухом,
Чёлки прядь, взвиваемая ветром;
Вся ты, словно семечко под пухом:
Дунь - и полетишь навстречу бедам.
Только я, увы, - ни сном, ни духом, -
Пополняя счёт твоим победам,
Скручен, как спираль, любви недугом,
Смят восторгом пополам с испугом...
Только верен я своим обетам
И стихам, пока ещё не спетым.
НЕТ, ЭТО НЕСТЕРПИМО!
ИЛИ:
ПО СУДАМ ЗАТАСКАЮ!
Ты возмутительно красива,
Ты беспардонно хороша,
Как свет звезды, как вязь курсива,
Как звон последнего гроша.
Идешь, коленками сверкая,
А у меня в глазах темно:
Ты вся какая-то такая
Неописуемая. Но...
Не думай, что я крикну: "Браво!"
Рассудим здраво, чёрт возьми!
Какое ты имеешь право
Так измываться над людьми?
Куда, простите, смотрят судьи?
Совсем лишились, что ль, чутья?
Ведь каждый шаг твой, Лен, по сути,
Уже наезд, уже статья.
А сдохну у твоих колен я
В итоге непринятья мер,
Как молодое поколенье
Воспримет этакий пример?
Да видно даже фармазону,
Что дело ясное с тобой, -
Давно пора тебе на зону
За хулиганство и разбой.
Ты сплошь - судебная ошибка.
Твой взгляд - опаснее ножа.
Ну, а улыбка? Ах, улыбка! -
Чем не попытка шантажа?
И почему закона нету? -
Вот так, возьми, и заяви,
Чтоб привлекли тебя к ответу
За подстрекательство к любви.
Как тут избегнуть рецидива,
Когда, рассудок мой круша,
Ты так бессовестно красива
И так преступно хороша!
НЕЧАЯННАЯ НЕЖНОСТЬ
Мы по жизни жАдны и грубЫ,
Что ж меня на нежность пробивает?
Что ж целую краешком губы
Тихо так, что тише не бывает?
Вон Луна выходит на балкон,
Оставляя нас во тьме кромешной,
Что же не тащу тебя силком,
Что же не шепчу себе: "Не мешкай"?
Отвалилось злости колесо,
Никуда теперь не надо мчаться -
Так и глажу милое лицо,
Что, увы, случается не часто.
ПАСТОРАЛЬ
Нет, не гожусь я в пастухи!
Лишь на одно я только годен:
Чтобы разбрасывать стихи
Пригоршнями - тебе под ноги.
Швыряю, нежностью раним,
И обмираю от восторга,
Когда ступаешь ты по ним
Ржаной соломинкой из стога.
А ты идёшь, не глядя вниз,
И обмираю я обратно:
Ну, поскользнись... Ну, поскользнись! -
И подхвачу тебя в объятья.
ПОТРЕБНОСТЬ
Ногу тесным сапогом ли
Намозолю, нос расквашу ль,
Запершит ли в нежном горле
Приставучий едкий кашель,
Выпью лишку, что-то съем ли,
Животом ответно маясь, -
Всем доволен, всё приемлю:
Мне нужна такая малость.
Лишь бы ты была поодаль,
Лишь бы ты болтала сбоку -
Про погоду ли, про моду ль, -
Что за разница, ей богу!
Хоть безделками простыми
Ты играй, я - подыграю:
Без тебя ведь я - пустыня,
А с тобою - весь на грани.
* * *
Моя любовь, я жил застенчиво и гордо,
Покоя свет впуская в сердце на постой,
Но ты пришла, собой высвечивая годы
И обнажив провалы карстовых пустот.
И вот, как сон, целую чувственные губы,
Руду рыданий выдавая на-гора,
Ну что Гекубам я теперь, что мне Гекубы,
Когда идёт сплошная жизнь, а не игра?
Ведь понял я, как мне жестоко не хватало
Высоких чувств, которых сроду не искал.
Так оцени ж надрыв и жертвенность вокала,
Живой души в ночи светящийся накал.
БЛЮЗ
Припадаю к рукам твоим,
Ниспадаю к ногам твоим -
Так мы детский свой страх таим,
Так молитвы богам творим.
Положи мне на грудь ладонь,
Стань по-прежнему молодой,
Чтобы стаял сухой ледок,
Прихвативший души плато.
Нас лишь двое на всей Земле,
Будь же ласковей и смелей,
И не бойся со мной сомлеть
В этой вязкой и душной мгле.
Я нуждаюсь в твоём: "Люблю".
Я отчаянно тороплюсь!
Так зачти ж мне, что я терплю
Нескончаемый этот блюз.
ПАНИЧЕСКОЕ
"Заметался пожар голубой"
Есенин
Что ж мечусь я, охваченный паникой?
Разве кто-нибудь крикнул: "Пожар!"?
Вспышка слева ли? Гибель "Титаника"?
Ну куда я опять побежал?
Ничего не случилось же вроде бы?
Жизнь-то - жуть, но привычная жуть.
Что же я, как калека юродивый,
Всё блажу да в падучей дрожу?
Всё гнусавлю: "Подайте копеечку!"
(Впрочем, я буду рад и рублю).
Всё прошу: "Ну, присядь. Ну, попей чайку.
Ну, обмолвись случайно: "Люблю"".
Эх! Прости эти дикие дёрганья.
Не пожар то (к тому ж, голубой), -
Просто есть во мне некие органы,
Из-за коих я болен тобой.
А ЭТО МЫСЛЬ!
"Ах, как много на свете кошек"
Есенин
И развелось же ведь на свете кошек!
Пожалуй, даже больше, чем мышей.
А помнишь ту? - исполненную вошек,
Которую с своих прелестных ножек
Ты постеснялась вытолкать взашей.
Она ещё урчала, нагло скалясь,
И норовила выпрыгнуть на стол,
И, чувствуя, что оба мы попались,
Меня, зараза, цапнула за палец,
А ты её погладила за то.
И, наблюдая за кошачьим хамством,
Прочухав, что любовь и вправду зла,
Подумал я с присущим мне нахальством,
Что, видимо, придётся стать блохастым,
Чтоб на коленки ты меня взяла.
КЕМ БЫТЬ?
"Я могу служить у вас хотя б швейцаром".
Маяковский
Хочешь, стану я швейцарским сыром? -
Если ты надумаешь поесть, -
Чашкой кофе, булкой, апельсином...
Или у тебя всё это есть?
Ладно, прочь меню с его закуской,
Я другую версию припас:
Хочешь, буду узкой тесной блузкой,
А разгладишь - стану в самый раз.
Что, опять промашка небольшая?
И опять меня ты глушишь в лоб:
Дескать, и сама я не плошаю
И имею сносный гардероб.
Чем же стать мне, чтоб тебе потрафить,
Чтоб ко мне нутром смягчилась ты? -
У тебя же всякого добра ведь
До черта и даже до черты.
Вот и маюсь с этакой причиной,
Намекая (хоть и оробел):
Слушай, ну позволь мне быть мужчиной.
Тут ведь точно у тебя - пробел.
ЛОВИСЬ, РЫБКА...
"Всякий труд благослови, удача!
Рыбаку - чтоб с рыбой невода"
Есенин
Ты была и земная, и грешная,
И на всё это клюнул, конечно, я,
Как рыбёшка на плоть червяка,
За которой не видно крючка.
Ах, не смог обойти я вниманием
(Отнесись уж к тому с пониманием)
Красоту твоих девичьих плеч,
Возмечтав с них одежды совлечь.
Не случайно очнулся в корзине я -
Не дала мне твоя ватерлиния
И особенно то, что под ней,
Оценить обстановку верней.
А ещё, вишь, такая оказия:
Хоть и нет у меня косоглазия, -
Не позволил мне глаз твоих блеск
Разглядеть натяжение леск.
И теперь, под рукой твоей прыгая,
Удручён я такою интригою,
Чуя: в воздухе пахнет бедой -
Скоро, скоро я стану едой.
Но, поскольку я жутко сознательный,
Всё ж желаю быть пищей питательной
И, попав рыбаку на уду,
Восклицаю лишь: "Слава труду!"
НЕ СБЫВШЕЕСЯ
Горела лампа вполнакала,
Когда лежала ты, нагая,
Изгибом, плавным, как лекало,
Бликуя, длясь и облекая.
И облегая. Это тоже
В твоей присутствовало позе,
Хотя и ясным стало позже,
Или, вернее, даже после.
И были контуры не плоски,
И были родинки - как блёстки,
И поцелуев отголоски
Ловили губ твоих полоски.
И всякий раз, когда, вкушая,
Я к ним несмело прикасался,
Взрывалась молния косая,
И сонм основ мне сном казался.
И задыхался я опять, и
Вновь умудрялся без изъятий
Растаять, испариться, спятить
В тугом кольце твоих объятий.
И даже благодарен я был
Тому единственному ляпу,
Когда вдруг, отстранившись слабо,
Ты нервно выключила лампу.
* * *
В час желанья, в миг страсти и муки
Красота твоя смерти подобна -
Так жестоко заломлены руки.
Так живот напряжён и подобран.
Так дрожат, опадая слезами,
Глаз невидящих чёрные звёзды.
Так, банановой шкуркой слезая,
Сходят лоск и приличные позы.
Что же, что же ты - будто не слышишь,
Как шепчу я тебе эти речи?
Или даже и я уже лишний
В этот час, в этот миг, в эту вечность?
Ах, и сам занемог я смертельно
Обречённой твоей красотою
И в такой же тоске и смятенье
Отлетаю рыдающим стоном.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Так шли мы молча, взявшись за руки,
И что-то странное в том было,
И догорало в море зарево
Огней вечернего Стамбула.
Там где-то пели, где-то спорили
И даже, кажется, любили;
Но, для молчание упорное,
Мы будто вновь чужими были.
Сменялась ночи нежной лютнею
Обычная дневная ругань,
И тихо стало на безлюдие,
Но мы не слышали друг друга.
Но в этих высветленных сумерках,
Но в этих улочках укромных
Казалось нам - как будто умер кто
Из дорогих и незнакомых.
И медленно стелился под ноги
Остаток вечера последнего,
Ещё по видимости летнего,
Уже по-зимнему холодного.
Да, не дошло у нас до вечного.
А, если проще - до постели.
Но потому ли этим вечером
Ладони сжатые вспотели?
Да, что мечталось - не исполнилось
И уж исполнится нескоро,
Но оттого ли сердце полнилось
Прозрачной пустотой и скорбью?
Нет, тут другое было подлинным,
Раз, даже рук не разнимая,
Не рядом были мы, а поодаль,
И я - немой, и ты - немая.
И были взгляды неуютными,
Когда мы вовсе распрощались -
Как будто не в свои каюты мы,
А в семьи тихо возвращались.
ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
"О, ПРОСТРАНСТВО ПО ИМЕНИ ЛЕНА!"
ОДИН!
Нестерпимое чувство потери...
Ну зачем так жестока любовь!?
Словно в Космос раздвинулись двери
И навеки захлопнулись вновь.
И стою я теперь, оглушённый,
Перед этой проклятой стеной,
И былого покоя лишённый,
И не ведая жизни иной.
Так оставь мне хотя бы надежду,
Подари хоть мираж голубой,
Что не всё ещё кончено между
Бедолагами - мной и тобой.
ПЕРВОЕ ПИСЬМО
Как мне светло в письме твоём,
Как от него легко и радостно,
Какая вспыхивает радуга,
Вдруг окаймляя окоём!
И нет заботы ей другой,
Чем через выси просветлённые
Соединять сердца влюблённые
Гудящей вольтовой дугой.
СЧАСТЬЕ
"Я по-глупому сердцем влип"
"Вот оно, глупое счастье"
Есенин
Да уж, брат, глупее не бывает.
Я в гробу видал такое счастье,
Что сначала почки отбивает,
А потом печёнку рвёт на части.
Да ещё так рьяно - хрен оттащишь!
Прям, не счастье, а питбуль какой-то.
Эй, родное, слушай, успокойся!
Ну, чего опять глаза таращишь?
Думаешь, раз я на вкус приятный,
Значит, и во всём другом полезный?
Угостись, вон, лучше жвачкой мятной.
Не грызи так: я же не железный.
Вот же ведь какая эпопея,
Ну и влип я в глупую исторью!
Ты - тупое. Я - ещё тупее.
Раз тобою мучаюсь, как корью.
Или я и впрямь родился рыжим? -
Что с таким смятением и гулом
Пролетел фанерой над Парижем,
А, точней: картоном - над Стамбулом.
ДОВЫЛАЗИЛСЯ
"Никогда я не был на Босфоре"
Есенин
Никогда я не был на Босфоре.
Вот и век его бы не видать,
Чем потом годами мыкать горе,
Поминая эту благодать.
Да дались мне эти минареты! -
Наши... как их? - тоже хороши.
Нет уж, раз сидишь в своей норе ты,
Над собой листву не вороши.
А не то так вылезешь однажды,
Купишься на посулы и лесть,
Раздобреешь, сунешься обратно -
Батюшки! А в норку-то не влезть!
* * *
О, пространство по имени Лена,
Что ж ты гнёшь-то меня об колено?
Ну с моим ли остеохондрозом
Привыкать к столь изысканным позам?
Ты скажи-ка мне лучше, пространство,
Как тебе мои дурость и чванство,
Задирание носа и рыла -
Ничего пока? В сон не сморило?
Приоткрою великую тайну
О нескромных своих намереньях:
Об одном я, родное, мечтаю -
Как обнять тебя в трёх измереньях.
Только вот не врубаюсь, тупица,
Как получше к тому подступиться;
Подскажи уж, пожалуйста, здраво -
Мне налево идти, аль направо?
(Впрочем, знаю, ты слушаешь Овна, -
Он тебе наплетёт, безусловно;
Лишь на то уповаю, что Дева
Переспорит: "Конечно, налево!").
Я, наверно, немногого стою,
Пролетая звездою падучей,
Но ответь мне, пространство, не мучай, -
Неужели ты вправду пустое?
Так откуда ж тогда возникает
Неземное твоё притяженье,
Что меня постоянно толкает
На орбиту головокруженья?
Может, я лишь понять не умею -
Я того опасаюсь, не скрою, -
Что в лице твоём дело имею
Не с пространством, а с чёрной дырою?
Как меня это, право, достало!
Что ж мне сделать, чтоб всё-таки стало
То, что мною зовётся Еленой,
Не пространством, а целой Вселенной?
КТО - КОГО...
Приучаю тебя, приручаю,
Да, боюсь, что, пока приручу,
Сам невольно вконец одичаю
И, оскалясь, в ответ зарычу.
Вот тогда, потеряв надо мною
Свою хищную страшную власть, -
Лишь рискни повернуться спиною,
Только дай мне возможность напасть.
Вот тогда, от меня отбиваясь,
Не одну измочалишь ты плеть,
Постепенно сама забываясь,
Уставая любить и жалеть.
Вот тогда-то, меня укрощая,
Будешь тоже жестока и зла,
Матерясь и себе не прощая,
Что когда-то дикаркой была.
МЕЧТА
Видно, мало мне сердечных ран:
Я хочу взглянуть в твоё лицо
В миг, когда ты смотришь на экран
И читаешь это письмецо.
Я хочу увидеть в этот миг
Злой изгиб поджатых губ твоих -
Так же он мучительно красив,
Иль сидишь ты, губы закусив?
Я хочу взглянуть в твои глаза -
Что в них нынче - смех или слеза?
Или, может, Лена, в них видна
Только скука смертная одна?
Я хочу хоть раз услышать так,
Что ты там бормочешь про себя:
То ли: "Вот зануда! Вот дурак!",
То ли: "Милый, я люблю тебя."
А ещё почувствовать хочу
Я твои волнение и дрожь;
Ты, попробуй, пульт рукой потрожь, -
Может, я их всё же ощущу?
Ах, тут нет технических проблем!
Был бы толк от проводов и клемм,
Было бы чему по ним бежать,
Был бы кто, умеющий дрожать...
ТВОЁ СЧАСТЬЕ
Милая, ты тоже не как все:
Я живу любовью, ты же вечно
Вертишься, как белка в колесе,
И о ней не думаешь, конечно.
Что тебе, что я тобой живу?
Только, блин, я слёзы с морды вытер,
Взглядом проводив тебя в Москву, -
Глядь, а ты уже махнула в Питер.
Пару слов мне бросишь на бегу,
По щеке погладишь мимоходом,
И опять неделю ни гу-гу,
И опять - общаешься с народом.
Ни прилечь не можешь, ни присесть,
И к тебе проникся б я участьем,
Да, боюсь, вот это-то и есть
То, что у тебя зовётся счастьем.
НЕ ПРОБЕГАЙТЕ МИМО!
Боже мой, до чего же мы разные!
Как не быть тут размолвкам и трениям? -
Я играюсь красивыми фразами,
Ты играешь моим настроением.
Мне плевать на награды и звания,
Шлю всё это я к чёртовой матери,
У тебя же - ну просто призвание
Вечно плавать на главном фарватере.
И с твоею привычною участью -
Быть повсюду душою компании,
То, чем сдуру я маюсь и мучаюсь, -
Лабуда лишь и самокопание.
Да с такими, как я, остолопами
Ты на дню успеваешь знакомиться
Не с десятком, а с целыми толпами:
Разве мне тут хоть что-то обломится?
Знаю, мне ничего не достанется,
Только хочется всё-таки очень мне,
Чтоб однажды сошла ты с дистанции,
Вдруг заметив меня на обочине.
ПЕРВЫМ ДЕЛОМ, ПЕРВЫМ ДЕЛОМ САМОЛЁТЫ?
Помнишь, ты летела синим небом
В час, как плыл внизу я чёрным морем? -
Ни достать тебя своим куплетом,
Ни вульгарно взять простым измором.
Вроде б стихла эта боль глухая,
Но опять - о, Господи! - всё то же!
И смотрю я на небо, вздыхая:
Как же мы с тобою не похожи!
Ну, и где ты, милая, сегодня
Между небом и землёй зависла?
Как тебя я всё-таки свободней,
Даже счастьем от тебя завися.
ВОПРОСЫ
Когда угаснет тот огонь живой,
Что жжёт меня так сладостно и больно,
И стану я опять совсем не твой,
Любимая, ты будешь ли довольна?
Когда тот чёрный зверь из темноты,
Что в ночь приходит и мне душу гложет,
Отстанет вдруг, порадуешься ль ты
Тому, что он меня уж не тревожит?
Когда в связи с законною зимой
Моих стихов прервётся майский ливень,
Скажи мне откровенно, ангел мой,
Ты станешь ли от этого счастливей?
И если ты на всё ответишь "да",
То что же вместе держит нас тогда?
НЕ МОЛЧИ!
Твои слова то окрыляют,
То подбивают на лету,
И я в ответ то расцветаю,
То ересь всякую плету.
А слов-то этих - пара писем
По десять-двадцать жалких строк.
Чего ж я так от них зависим,
Что прочее - совсем не впрок?
Ты бросишь ласковое что-то -
Так, ненароком, на бегу,
А мне подпрыгивать охота
Телёнком глупым на лугу.
Надуешься ж - и я в отчаянье:
Вот так, набычась, и мычишь.
Всего ж страшней - твоё молчанье...
О, как подолгу ты молчишь!
* * *
Я хочу быть спокойным и нежным,
Я хочу быть таким же, как ты, -
Чуть циничным, изящно небрежным,
За собою не жгущим мосты.
Я хочу быть счастливым влюблённым
(А не тем, кого завтра распнут) -
Всем довольным, слегка утомлённым,
Уложившимся в тридцать минут.
И любить я хочу без надрыва,
Став и в этом с тобой заодно,
А не так, чтоб с разбегу с обрыва
Головой о песчаное дно.
Надоело переть целиною!
Чем без толку дороги торить,
Я купил бы любою ценою
Право вместе с толпой повторить:
"Что мне в облаке, в небе летящем?
Нам с того изменяться в лице ль? -
Работящим, земного хотящим,
Ясно видящим чёткую цель".
ВЕЗЕНИЕ
Мне с тобой чертовски повезло:
Есть в тебе недюжинная сила -
От любви тебя не развезло
И от нелюбви не покосило.
Как струна гитарная пряма,
В резонанс - вибрируя всего лишь,
Ты не дашь свести себя с ума,
Да и мне свихнуться не позволишь.
Вечной безмятежности полна -
Хоть в глаза целуй тебя, хоть в губы ль, -
Светишь ты, как ясная Луна,
Сроду не ходившая на убыль.
О, как ровен голос твой грудной,
Как хитры прищуренные глазки!
Как умно ты даришь по одной
Строго нормированные ласки!
Как сказал Ильич о Льве Толстом:
Тут не просто человек, а глыба.
И пускай жалею я о том,
Всё равно - огромное спасибо!
А не то, ей богу, будь здоров
Наломал бы я по дури дров.
БЕДА
У меня сегодня беда -
Та, которой я сам виной:
Я вдруг понял, что никогда
Мне тебя не назвать женой.
Мне не взять тебя за себя,
И не будет у нас ночей,
Чтобы ты могла засыпать,
Прикорнув на моём плече,
И спокойного твоего
Я дыханья не сберегу.
Ну и то мне больней всего,
Что иначе сам не могу.
Что в кромешной своей тоске
Я не против, я только за...
Ну, погладь меня по щеке,
Чтоб по ней не текла слеза.
НЕ БОЙСЯ!
Не бойся быть со мной неумной:
Я сам с тобою неумён,
Поскольку правит на беду мной
Дурацкий половой гормон.
Не бойся быть со мною слабой,
Ведь я с тобою тоже слаб, -
Так и твержу себе: "Не лапай!"
Хоть ты и разрешить могла б...
Не бойся быть со мною нежной:
Я сам от нежности свечусь,
Когда в ночи по трассе снежной
На ста пятидесяти мчусь.
Не бойся быть со мною грешной -
Чего уж там... Чего уж там!
Ведь и за мной во тьме кромешной
Желанье ходит по пятам.
Ну, и ещё тебе замечу:
Вообще, не бойся быть со мной:
Я перед Богом сам отвечу,
А ты - постой уж за спиной.
А ТЫ?
Когда побитою собакою
Я отползал, поджавши хвост,
Чем ты жила, Елена Батьковна?
За что провозглашала тост?
Пока метался я по камере,
И так была ты мне нужна,
Кого ещё ты заарканила,
Обворожительно нежна?
Как бык, не пущеный до нетели,
Я бился в стойле и мычал,
А ты, поди, и не заметила,
Что я надолго замолчал?
Верна латинская пословица:
"Кричит - молчащий". Ох, верна!
Так чья же ты теперь любовница,
Моя вчерашняя жена?
ПЕРВОЕ "ПРОЩАЙ!"
Не надо лишних оправданий,
Боданий, даней состраданий:
Ты ничего мне не должна.
И я, по-моему, Елена,
Кривясь улыбкой Гуинплена,
Всё заплатил тебе сполна.
Ну, а уж коли мы в расчёте,
Не всё ль равно в конечном счёте
Кто первый разорвёт контракт? -
Который мы не заключали,
Но у которого в начале
Моей любви прискорбный факт.
Я от тебя не независим,
Но, помнишь, как в одном из писем
Ты приказала: "Не сгущай"?
И вот - я краски не сгущаю:
Пишу не то, что ощущаю,
И первым говорю: "Прощай".
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Любовь - всё тот же бой без правил,
Но раз ввязался - так не вой.
Едва в нокаут не отправил
Меня удар жестокий твой.
Но, на пол сплёвывая кровью,
Я снова привстаю с колен
И снова мучаюсь любовью,
И говорю: "Продолжим, Лен".
ЛОМКА
Пускай я полная скотина,
Не зря моя ослабла воля, -
Ты, Лена, хуже никотина
И пострашнее алкоголя.
Ты, Лена, вылитый наркотик,
Ну, прям, марихуана в юбке.
А всё, блин, твой капризный ротик,
Всё эти пухленькие губки!
Лишь поцелуй их и - готово,
И на игле, и весь - в замазке,
И так тебя и тянет снова
На эти ласки, эти сказки.
И нет предела муке вечной,
И не спастись от наважденья,
И снова я лечу по встречной,
Забыв все правила вожденья.
Вот ведь какое наказанье!
Ну, и за что мне это горе,
Что не живёшь ты под Казанью
Иль я - у Баренцева моря?
КА-РА-УЛ!
Караул! Опять меня обули
С ласковой улыбкой на устах.
Где ж я это видел? Не в гробу ли?
Ой, боюсь, что где-то в тех местах.
Нет, родная, я, конечно, рад, но
Вроде б я давно уже не лох,
Что ж я это - так неаккуратно
Дал тебе застичь меня врасплох?
Как я допустил такую лажу,
Что в тебя влюбился невзначай
И никак с тобой теперь не слажу,
Как права ответно ни качай?
НЕОСТОРОЖНОСТЬ
Ты, конечно, вовсе не хотела,
Но, сама подумай, разве можно
В этой нашей жизни оголтелой
Так себя вести неосторожно?
Где-то ты маленечко сглупила,
Что-то там неловко колыхнула,
А меня вдруг, бац, и зацепило,
А оно, взяло, и полыхнуло.
И теперь вот, как я ни стараюсь,
Потушить пожар не удаётся;
Утираюсь лишь да задираюсь -
Что ж ещё мне делать остаётся?
Впрочем, я тебя не осуждаю:
Знаешь, это даже как-то греет -
Что, как сердце я ни принуждаю,
А оно дуреет и дуреет,
Что упёрлось вдруг и ни в какую
Не желает признавать отлупа,
Что тебя, серьёзную такую,
Я люблю так молодо и глупо.
ОТДОХНИ!
"Есть женщины в русских селеньях...
Посмотрит - рублём подарит...
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт".
Не Красов, а Некрасов
И чего ты, родная, не любишь меня?
Я не груб и не глуп, не слюняв, не соплив,
Я бы вынес тебя на руках из огня,
Предварительно лично избу запалив.
Я, конечно, не молод, но в самом соку.
Хочешь, баксов подкину, капусту рубя,
Или лошадь стреножу на полном скаку? -
В общем, сделаю, милая, всё за тебя.
Что ты вечно, как пчёлка, в трудах да в трудах?
Есть покуда ещё мужики в городах,
Их бы тоже хоть изредка надо любить.
А как станешь любить - так меня не обидь.
Право, Ленка, зазря дурака не валяй -
На Земле без того до черта героинь.
Лучше ты меня взглядом своим героинь,
Лучше ты поцелуем меня отравляй.
ПОКАЯННОЕ
"Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую"
Некрасов
"Хамишь, парниша?"
Э.Людоедочка
И за что же я тебя лупцую?
Ведь твоя провинность - чистый миф.
Впору дать по морде наглецу и
Хлопнуть дверью, пальцы прищемив.
Разве ты мне что-то обещала?
Так, чего-то мельком пропищала.
Я ещё подумал: это мышь.
Так чего ж, парниша, ты хамишь?
Надо быть повежливее с дамой,
Нечего размахивать над ней
Ни кнутом, ни даже эпиграммой,
Ведь ещё не ясно, что больней.
ПЯТНИЧНОЕ
Ты можешь думать обо мне всё, что угодно,
И жизнь желать начать хоть с нового листочка, -
Вот с понедельника ты полностью свободна,
До понедельника же ты моя - и точка!
И буду я, привычно плюнув на работу,
В одних стихах лишь находя своё спасенье,
Любить тебя всю эту долгую субботу,
А не успею - прихвачу и воскресенье.
И даже если ты в ответ лишь захохочешь,
И потеряю я лицо и прочий имидж, -
Да чёрт с ним! - думай обо мне всё, что захочешь,
Но этот праздник у меня ты не отнимешь.
МНЕ БЫ...
Мне б приобнять тебя за талию,
Заставить думать об ином,
Такую злую и усталую,
Такую пахнущую сном.
Мне подхватить тебя бы на руки
И, выключая по пути
Торшеров лампочки неяркие,
В постель раскрытую снести.
Мне б приласкать тебя украдкою,
Когда, мне губы щекоча
Волос отбившеюся прядкою,
Ты притулишься у плеча.
Мне подоткнуть бы простынь бережно,
Шепча сердечку: Не стучи.
Не тронь её - такую нежную,
Такую близкую в ночи,
Сердито в ухо мне сопящую,
Мне грудь примявшую щекой,
Такую - вздох! - и сразу спящую,
Моею завладев рукой...
Ох, милая, да хоть когда-нибудь
Тебя увижу я такой?
НУ, ИЗВИНИ
Прости меня, моя хорошая,
Что так тебя я достаю,
За чувств бессмысленное крошево,
За страсть нелепую мою.
За ревность, глупые мучения,
За то, что от тебя торчу,
Что придаю всему значение
И слишком многого хочу.
За писем вычурность и выспренность,
За дурь, попрёки и скулёж,
За утомительную искренность
И оскорбительную ложь.
За пальцев дрожь, пустые хлопоты,
За несогласие с судьбой,
За вивисекторские опыты
То ль над тобой, то ль над собой.
За бесконечные метания,
Тоску, работу на износ,
Нерегулярное питание
И зимний авитаминоз.
Ну и за то, что слишком часто я
Не знаю, как себя вести,
Прости меня, моя глазастая,
Моя ушастая, прости.
Ах, как охота укрощённому,
Сгущённому, как молоко,
Узнать, как радостно прощённому,
Как упрощённому легко!
И пусть стекает с сердца кровь ещё,
О прежнем Санечке скорбя, -
Не нервничай, моё сокровище:
Я не закапаю тебя.
* * *
Так письма я и не получил...
Я не обижаюсь. Я тоскую.
Я ведь знаю: тысячи причин
Объясняют холодность такую.
У тебя забот невпроворот,
Где тебе раздумывать особо,
Что в ночи у запертых ворот
Бродит моя тусклая особа.
Это - если шарить по верхам.
Если же продолжить истязанье, -
Ясно, что подонок я и хам,
И твоё молчанье - наказанье.
Но и здесь свербит меня опять:
Ну ты, Сань, и олух, ну и дуб же!
Глубже, глубже следует копать.
Только неохота рыться глубже.
Что там? Что не любишь ты меня?
Тоже мне - великая загадка.
Ври уж дальше, "тайну" хороня:
Мне и без того, увы, не сладко.
КОНТРАСТЫ
С химзавода тянет дымом,
От конфорки пахнет газом.
Мне-то пофиг, ну а Вы, мэм,
Удивились этим фразам?
Вам, наверное, приятней
Запах моря и озона
Где-нибудь на Рио-Гранде
В пик курортного сезона?
С Вашим лоском и культурой
Вы в любом, блин, варианте
Не знакомы с политурой,
Ей предпочитая кьянти.
Очень Вам не повезло, мэм
(Это всё могу понять я),
Что судьбы кривым изломом
Вас внесло в мои объятья.
Одного не понимаю
(Оттого и дурью маюсь) -
Я-то что Вас обнимаю,
Я-то что Вам поклоняюсь?
АЙ-ЯЙ-ЯЙ!
Лишь припомню, лишь подумаю,
Как я круто пролетел,
Что зажёг тебя, звезду мою,
А задуть не захотел, -
Так и маюсь, так и мучаю
Страсть свою - змею гремучую,
Распроклятую гюрзу.
Так запястья и грызу.
Эх, и что б мне не кобениться,
Не выделываться зря!
Долг? Что - долг? Куда он денется?
Если мыслить, в корень зря.
Тоже мне - пожалте, вот он я, -
Отыскалося животное
С гордо задранным хвостом.
Так споткнуться на пустом!
Вот дурак-то, прости господи!
Чай, те, милая, пока
Набредать не довелось, поди,
На такого дурака? -
Испугаться явной глупости,
Что вздохнёшь ты: "Не люблю. Пусти."
И локтями оттолкнёшь.
В дверь ведь выпал б - не в окно ж.
ВОТ
Вот ведь жил я, никого не трогая,
О себе излишне возомня,
Но явилась ты, такая строгая,
И ладошкой тронула меня.
Так, один лишь раз всего потрогала
В области плеча и сердца около,
Но произошёл какой-то сбой,
И теперь я - тронутый тобой.
Вот сижу, а мысли лезут разные,
И, попробуй, выстави-ка их...
Всё ведь о тебе, моя прекрасная,
Да о женских прелестях твоих.
Нет, чтоб жить текущею эпохою, -
Лишь о них вздыхаю я и охаю,
Вожделея пуще всех наград;
Так извёлся - сам себе не рад.
Вот ещё, к тому же, дурь неслабая -
Почему-то хочется мне сплошь
Звать тебя то солнышком, то лапочкой,
А ведь это, опасаюсь, ложь.
Ты же, моё счастье и сокровище,
Чуть сверкнёшь - и вновь за тучу кроешься,
И никак не хочешь поспешить
Обогреть меня и обсушить.
Вот пишу тебе я, а резон-то?
Если, страсть мою воспламеня,
Ты опять исчезла с горизонта
И совсем забыла про меня...
НЕПОНИМАНИЕ
Лен, а ты когда-нибудь любила?
Нет, я про другое, не про то...
Так, чтобы коснись - и током било
Прямо сквозь рубашку и пальто.
Чтоб, глазами встретившись случайно,
Взгляд свой отвести едва-едва
И потом ворочаться ночами
Месяц кряду или даже два.
Так, чтоб с перехваченным дыханьем,
С мыслью: "Кто куда, а я в дурдом!"
Ругань вперемешку со стихами
Из себя выдавливать с трудом.
Так, чтобы на сказанное робко:
"Можно мне остаться с ночевой?"
Уши вдруг закладывала пробка,
И уже не слышать ничего.
Лен, ты это дело запустила,
Мне с тобою прям таки беда:
Либо ты до времени остыла,
Либо не горела никогда.
Если ж и с тобой случалось то же ж,
Что же ты понять меня не можешь?
НИЧЕЙНАЯ ТЕРРИТОРИЯ
Отцвела любовь ромашкой белою,
На ветру теряя лепестки.
Что ни делал я и что ни делаю -
Всё мы не становимся близки.
Всё равно зеваешь ты отчаянно,
Даже когда пишешь мне "твоя",
Вежливо на письма отвечая; но
В то, что ты моя, не верю я.
Ты - ничья. Ты просто забавляешься:
Лишь самой себе принадлежа,
Не являлась ты и не являешься
Для мужчин предметом дележа.
Ты своё вниманье даришь поровну,
Норовя всех сразу обмануть,
И всегда отпрыгиваешь в сторону,
Стоит только руку протянуть.
И смешно смотреть тебе, наверное,
Как очередной поклонник твой,
Попадая в положенье скверное,
Обалдело вертит головой.
Только я, увы, моя прекрасная,
Допустил просчёт совсем большой -
Не рукой тянусь к тебе напрасно я,
А влюблённым сердцем и душой.
НА БИС!
Ты мне писала из письма в письмо:
"Как славно, что ты есть на белом свете",
И сердце к тебе прыгало само,
И верил я в слова простые эти.
И даже понимая, что писать
Всегда одно и то же как-то странно,
Не уставал я к жизни воскресать
Над ними, как над сурами Корана.
Но вот теперь уже который раз
Не вижу я в твоих посланьях кратких
Ни этой, ни других подобных фраз,
Пусть не правдивых, но до жути сладких.
И я обложен тучею сплошной,
И в горле кость какая-то застряла.
Ах, Лена, будь щедра, тряхни мошной,
Ну повтори, что раньше повторяла.
Хоть на мгновенье хвост свой распуши -
Неужто мной и блеф твой не заслужен? -
Возьми вот так разок и напиши,
Что я тебе хоть чуточку, да нужен.
МОНОЛОГ
"Да и кого спасли они в итоге, -
Шуршащие, как жухлая трава,
Назойливых влюблённых монологи,
Сухие иступлённые слова?.."
Л.Филатов
"Хочешь, вниз с трёх тысяч метров прыгну?!"
Маяковский
Уж за решёткою годов
Давно в тюрьме я,
А всё по-прежнему готов
Играть Ромео.
Да, староват я стал чуть-чуть
Для этой роли,
Но что поделаешь? - хочу,
Хочу в герои!
Пускай смеются из толпы:
Они не правы, -
Я не забыл ни страсти пыл,
Ни вкус отравы.
И вот опять из-за кулис
Иду на сцену,
Конферансье и вокалист -
За ту же цену.
Произношу свой монолог,
И мне прикольно,
Как будто я плачу налог,
Чтоб спать спокойно.
Нет, я не всё ещё сказал!
Но бог с ним, с текстом:
Я жадно всматриваюсь в зал -
Хоть кто-то есть там?
Я вырыл для тебя одной
Талант зарытый,
Так где ты, слушатель родной?
Ау, мой зритель!
Откликнись на мои слова,
Я жду оваций,
Чтоб закружилась голова,
Опять, как в двадцать.
А, впрочем, - да о том ли речь? -
Хоть не присутствуй:
Меня уже не уберечь
От безрассудства.
Увы, игра моя резка
И неразумна,
Но мне не выйти из броска
На амбразуру.
Впустую я огонь разжёг,
Но в этом - весь я,
И мне не выровнять прыжок
Из поднебесья.
Ведь слишком поздно я открыл,
Что, как ни жутко, -
Нет за спиной моей ни крыл,
Ни парашюта.
И вот - стремглав к земле несусь -
Куда деваться? -
Спеша лишь тем, что ждёт внизу,
Налюбоваться.
А ветер зол и холод лют,
И финиш зреет,
Но я - над миром, я люблю
И это - греет.
И не печалюсь я о том,
Что не миную
И хрястнусь под конец хребтом
О твердь земную.
ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ
"Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ НЕ ТВОИМ!"
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ НАШИХ ОТНОШЕНИЙ
Я столько раз с тобой прощался
И в рамках этих эпидемий
Остервенело защищался
От всех твоих ненападений.
А ты и не ненападала -
Жила себе, не замечая,
В какие крайности кидало
Меня от твоего молчанья.
И, вдруг выныривая где-то,
Совсем не там, где занырнула,
Не верила моей беде ты
И линию всё ту же гнула.
И, встав опасливо в сторонке,
Лишь мило улыбалась: "Здрасьте",
Следя, как в чёрные воронки
Меня утягивают страсти.
ВИДИШЬ?
Видишь, как я сразу отзываюсь
Вслед твоим движениям округлым? -
Чуть лишь намекни - и разуваюсь,
Чтобы босиком идти по углям.
Только помани - и возвращаюсь,
Словно мячик, битою отбитый,
Как ни рвусь в отрыв, как ни прощаюсь,
Словно я - планета и вращаюсь
Вкруг тебя по эллипсу орбиты.
Ты меня пытаешь нелюбовью,
Ты меня изводишь равнодушьем,
Но, смиряясь с прихотью любою,
Пенюсь я и таю под тобою,
Как обмылок под горячим душем...
ОПАСЕНИЕ
"Простое "ты" холодным "вы"
Она обмолвясь заменила."
Почти по Пушкину
Вновь из жизни я выкинут
В аварийном режиме, -
Вот сейчас мне как "выкнут",
И мы станем чужими.
Вот сейчас мне как скажут:
"Пыл ваш глуп и не нужен,
Нежных чувств своих кашу
Съеште сами на ужин.
Извините, подвиньтесь.
Отцвело - и забудьте.
Уважаемый витязь,
Перед вами - распутье.
Для меня вы - проблема,
А не щит и опора".
...И уеду я, Лена,
Кровью пачкая шпоры.
ЗАКЛЯТЬЕ
Я знаю сам, что это глупость:
Не тем, не тем живёт страна!
Но я люблю тебя. Люблю! Пусть
Моя любовь тебе странна.
Она наивна и забавна,
А я цепляюсь за неё -
Ногтями, пальцами, зубами,
И остальное всё - враньё.
Хоть ты нема и безучастна,
Хоть вечно целюсь в цель не ту,
Но я пытаюсь докричаться
Сквозь пустоту и немоту.
А я всё верю, что затрону
В тебе какую-то струну,
Прорвав глухую оборону
В не тем живущую страну.
И я пишу тебе всё то же,
Как по стеклу стеклом скребя,
Как будто жизнь свою итожа, -
Я не умею без тебя.
И пусть весь мир идёт войною
И нет в нём места нам двоим,
Я заклинаю - будь со мною:
Я не хочу быть не твоим!
УЖ - ЧТО ЕСТЬ
Я тебя стихами осыпаю -
В полночь, когда еле засыпаю,
По тебе вздыхая неотступно,
В полдень - грезя за тарелкой супа,
Утром, выползая из постели
С ломотой в невыспавшемся теле,
Вечером, гуляя в тёмном парке,
На работе - в спешке и запарке.
Всюду, лишь отпустит боль тупая,
Я тебя стихами осыпаю.
Я, конечно, рад бы по-другому: мне б тебя осыпать чистым снегом,
смехом, поцелуями, деньгами, обойдясь без рифм и прочей чуши.
Но никак к тебе не подступиться:
Ты - само спокойствие и строгость.
Я тянусь, я силюсь зацепиться!..
Нет - ни дотянуться, ни потрогать.
Не нырнуть лицом в проём колодца,
Не вдохнуть фосгена полной грудью,
Ни иначе как-то приколоться,
Чтобы ты взахлёб сказала: "Круто!"
И, скользя отчаянно верхами,
Осыпаю я тебя стихами.
НАЛЕТАЙ, ПОДЕШЕВЕЛО!
Обречённо, раскованно, истово
Разметал, не жалея, я бисер свой,
Вызывай же судебного пристава,
Собирай, сортируй и описывай.
Загребай, да, смотри, не забудь чего:
Что стесняться, раз всюду предатели?
Если даже и сам я задумчиво
Всё гляжу тебе вслед: "Не продаться ли?"
Коль и в сушь, и в погоду ненастную
Одинаково бронхом измученным
Задыхаюсь я, хуже, чем астмою,
Твоим именем, жадно озвученным.
* * *
Вот ведь чушь какая, в самом деле, -
Видно, рядом мы не досидели,
Видно, что-то там не доболтали,
Раз доныне близкими не стали.
Стихло эхо вслед за голосами,
Всё идёт своим привычным ходом,
Но плывёт, плывёт перед глазами
Пенный след за синим теплоходом.
Как же быть, как жить, когда в разброде,
Друг для друга ставши третьим лишним,
Мы с тобой опять болтаем вроде,
Но, как встарь, по-прежнему не слышим?
Да и разве можно в разговорах,
Даже разойдясь и раскошелясь,
Уловить любви тревожный шорох,
Угадать надежд подкожный шелест?
НЕЗНАКОМКА
"И в шляпе с траурными перьями...
Дыша духами и туманами..."
И ты, Блок, тоже в непонятке?
А ведь мы с тобой и вправду незнакомы:
Кто ты, что ты? - я не знаю до сих пор.
Так и силюсь из любовной выйти комы,
Пробираясь минным полем, как сапёр.
Что скрываешь ты под пёстрою накидкой,
Что таишь от всех за взмахами ресниц?
Сказку, ласку или, может, дыбу с пыткой?
Дай-то бог, чтоб просто пение синиц!
Всё в тебе, увы, молчание и тайна,
Каждый шаг способен чем-то удивить,
Всё коварно поощряет на восстанье,
Чтоб потом его жестоко подавить.
В этих перьях ты ворона или лебедь,
За туманами духи или душа?
Ну, ответь же на беспомощный мой лепет...
Только ты не отвечаешь ни шиша.
КАК ВСЕ, КАК ВСЕ
"Ты такая ж простая, как Ленин"
По-моему, Есенин. Или всё же Маяковский?
Я тебя, наверно, всё же выдумал,
В жизни ты совсем другая, видимо, -
Ну, не то, чтобы не симпатичная,
Но отнюдь, отнюдь не поэтичная.
Это лишь в душе моей и памяти
Вся ты - свет и сладкая, как патока,
И тянусь ладонями распятыми
Я тебя погладить меж лопатками.
Это сам лишь я, уж как положено,
Расцветил всё красками восточными,
Окружив твою смешную рожицу
Лепестками роз да завиточками.
В жизни ты совсем, совсем не мягкая -
Деловая, нынешняя женщина,
И глядишь в очки, шурша бумагами,
Злая и крутая, как затрещина.
И, увы, отнюдь не на свиданиях
Ты проводишь дни свои холодные,
А на разных скучных заседаниях
По каким-то Хельсинкам да Лондонам.
И глядишь ты издали, набычившись,
На мои всегдашние фантазии.
Господи, да ты совсем обычная!
Да таких полно - хоть здесь, хоть в Азии.
Вот встаёшь ты утром - в семь, как водится,
Вот умылась, вот выходишь из дому...
И за что люблю тебя, негодницу,
Я сильней, чем ту, что просто выдумал?
ДЖАЗОВАЯ ИМПРОВИЗАЦИЯ
Слов сумбур и объятий истерика -
Не везёт ни в интрижках, ни в висте нам.
Но не так ли сквозь слёзы и тернии
Продираются к звёздам и истинам?
Не смотри же в глаза мне растерянно,
А взгляни лучше твёрдо и пристально:
Что ещё там судьбою затеяно?
Врозь? - Не выжить. А вместе? - Не выстоять.
Мы под прессом чугунного бремени,
Вечно - на расстоянии выстрела,
И корёжат тела наши бренные
Дней колёса, вращаясь убыстренно.
И кричу я далёкому берегу,
И твержу иступлённо и истово:
Всё пройдёт, ты забудешь соперника,
Но запомнишь - смешного и чистого.
Отзовись же - небрежно иль бережно,
Хоть шепни, отвернувшись, хоть выстони:
"Я люблю", - чтоб из бури теперешней
Я причалил к спасительной пристани.
ПРИГОВОР
Обрекаю тебя на любовь.
В час любой я - с тобой: в час лихой,
Если ты вдруг слепа, я - слепой,
Если стала глуха, я - глухой.
И тому, что бывает со мной
В час иной, тоже ты лишь виной;
Видишь, крылья растут за спиной?
Сразу два - от улыбки одной.
Обрекаю тебя на любовь,
Что для лбов, не щадящих столбов,
Всё рифмуется с "кровь", "вновь" и "бровь",
Хоть бредятину им набуровь.
Это я говорю о стихах,
Что пишу я тебе впопыхах,
Начиная их с вечного "Ах!",
А кончая - с разбега и в пах.
Обрекаю тебя на "любовь", -
Плэнер, плейер, плей офф и "Плейбой",
Тел клубок и порнухи лубок,
Губ загиб и хлопок о лобок.
Здесь к распутнице клеится сноб,
Мачо смачно мочалят зазноб,
Бьёт озноб и в ночи, вместо снов,
Искр, икр, игр рассыпается сноп.
Обрекаю тебя на любовь!
На безумье. На нежность и боль,
Что стучатся в виски, как прибой,
Целый мир заглушая собой.
Слышишь? - это кричу тебе я, -
Мне уже не до рифм, извини;
Даже ритм тут придётся сломать:
Ну, возьми же ты, наконец, эту проклятую телефонную трубку!!!
И в разгаре рабочего дня
Я всплыву к тебе с самого дна,
Затяжное молчание для,
Просто так - лишь присутствия для...
В ПОЛОСЕ ПРИБОЯ
Жизнь всё катится - волнами, волнами,
То печальная, то беззаботная,
А во рту моём горько и солоно -
То ли кровь? То ли влага забортная?
Крыша едет от этой экзотики!
Вот опять накатило и схлынуло,
И скрывается за горизонтами
Синусоиды рваная линия.
Что ни день - то взлетаю, то падаю,
Как в старинных любовных сказаниях,
Что всё славят Верону да Падую,
А отнюдь не Архангельск с Казанью.
ВСАДНИК
"Уже второй, должно быть, ты легла"
Маяковский
Десятый час. Знать, ты ещё не спишь.
Так слушай же сюда: вот - палисадник.
За ним - река. За речкой - степь. В степи ж
В пыли, к луке пригнувшись, мчится всадник.
Кто он? Куда? Зачем? В такой-то час!
Но как его я сердцем понимаю:
Ведь я и сам к тебе готов сейчас
Скакать, пылищу к небу поднимая.
Ну, не скакать, ну - в поезде тупеть,
А лучше - плыть по небу самолётом.
Сейчас десятый... Я бы мог успеть
Часам к семи шумнуть, входя: "Я - вот он!"
Но нет - похоже, ты ложишься спать,
Ни чуточки не думая об этом.
Что ж, спи без снов. Я тоже лягу. В пять.
Как и пристало любящим поэтам.
МГЛИСТОЕ
"На холмах Грузии лежит ночная мгла"
Поскольку солнце русской поэзии закатилось
Вот мгла уже лежит на холмах Грузии,
И ты ложись, родная, что ли, рядышком, -
Забудь свои баталии, конфузии,
Ведь есть же и другие в жизни радости.
А то ведь так, смотри, и проворонишь всё,
Выкидывая фортели такие вот;
Вон - мгла подобралась уже к Воронежу,
А скоро, скоро будет и под Киевом.
Так не заметишь, как и ночь-то кончится:
Они же, ночи, и зимой короткие,
Когда ты любишь и когда так хочется
Оставить всё иное за воротами.
Ну, глянь, как месяц пялится завистливо:
Он тоже рад бы быть меня заместо бы.
Так не сиди ж за книгами, за мыслями,
Уж чёрт со мной, - хотя бы ради месяца!
Не то, когда отпустят думы грустные
И ты попросишь: "Милый, ну, согрей меня",
Боюсь, уж рассветёт на холмах Грузии,
И ни на что у нас не хватит времени.
ЦВЕТУ И ПАХНУ
"Теперь любовь моя не та"
Есенин
Теперь любовь моя не та:
Любуясь в зеркальце осколка,
Она собою занята
И не нужна ты ей нисколько.
Ты лишь позволила расцвесть,
Прозреть, созреть, налиться соком
И завести щеглов в листве,
Чтоб кто-то свиристел и цокал.
Ты послужила лишь толчком,
Тычком в наклоненную спину,
Чтоб я к земле припал ничком,
Ладони жадные раскинув.
Но с той поры уже я сам
В неё корнями прорастаю
И выпускаю в небеса
Стихов распущенную стаю.
И хоть твой первенец - мой стих
Был робким и смешным уродцем,
Теперь в ветвях любви густых
Цветут цветы и пахнет солнцем.
И так нам, видно, суждено -
Тебя прославит и возвысит,
То, что тобою мне дано,
Но от тебя уж не зависит.
МЕЖДОМЯТИЕ
"Не бродить, не мять в кустах багряных конопли"
Похоже, снова Есенин
И снова - не брожу в кустах багряных.
Хоть руки есть, а ничего не мну.
А я б не прочь! Да мне - хотя бы глянуть
На то, что я не мну. Ну, что там?.. Ну!?
Всё, всё в тебе осталось неизмятым.
И даже не поглаженным. Прости.
И вот гляжу кругом, ругаясь матом,
И так ужасно хочется в кусты!
ПЕРСПЕКТИВКА
"Люди - лодки. Хотя и на суше."
Маяковский
Смеюсь и плачу, плачу и смеюсь.
Просветов нет: всё - только полосами.
И колошматит лодочку мою
Меж этими сплошными полюсами.
Уж не гребу как будто бы не в такт,
Лишь жду, чтобы прибило хоть к чему-то.
Прибить - прибьёт, похоже, но - не так.
А остальное всё - так смутно, мутно.
ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ
Я - наблюдатель, я всё время наблюдаю,
За тем, как ем, как улыбаюсь, как рыдаю;
И так порою эти действия странны,
Когда глядишь на них, косясь со стороны.
Вот я сижу, пишу тебе и, в общем, верю,
Что ты письмо моё прочтёшь, по крайней мере,
Что, может, даже всколыхнёт тебя оно.
А посмотрю со стороны - и мне смешно.
Иль взять любовь. Вот я люблю, а это - глупо,
Как выходить в осенний шторм в скорлупке шлюпа,
Когда и румпель, и последнее весло
Разбило вдребезги и шквалом унесло.
Ведь океан любви, увы, совсем не заводь,
И в непогоду по нему опасно плавать,
Куда спокойнее следить со стороны,
Как на волнах швыряет тех, кто влюблены.
Эх, исхитриться б мне и здесь стать посторонним,
Бубня под нос: "Не троньте нас, и мы не тронем",
Вдруг изловчиться, отбежать наискосок,
В последний миг из лодки спрыгнув на песок.
Но нет, момент потерян, шанс упущен, дудки! -
То вверх, то вниз лечу со спазмами в желудке
И лишь стараюсь нос направить на волну,
Чтоб раньше срока не отправиться ко дну.
ПОЖАР
"Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спалённая пожаром..."
Лермонтов
Нет, недаром всё это случилось
И не даром, вдобавок, далось -
Что-то солнцем поверх облучилось
И ожогом внутри отдалось.
А потом это ветром раздуло
Из ожога - в поджог и пожар,
И пошло, и поехало сдуру,
Пеплом писем над миром кружа.
И сгораю я в этом пожаре -
Весь, дотла, до стропил, до корней.
И бессмысленно пальцем не шарю,
"Ноль-один" набирая скорей.
Не грожу предъявлением иска
Виноватой, а вместо того -
Рассыпаю горячие искры
Прожигающих кожу стихов.
КРЕЩЕНДО
"Любимая! Меня вы не любили...
Я был, как лошадь, загнанная в мыле..."
Есенин
Любимая, меня вы не любили.
...Стоп, где-то это я уже читал:
Там, дальше, помню - что-то о кобыле,
Которую, похоже, с мылом мыли,
А сполоснуть (иль вытереть?) забыли
И тем то ли спасли, то ли сгубили,
Ну и т.д.
Короче, я устал.
Вернусь к тому, с чего я начал было.
Любимая, меня ты не любила, -
Ни до, ни после, ни промежду их.
Меня ж, увы, как цуцика, знобило,
И мой озноб отслаивался в стих.
Лишь как-то раз, по-моему, в серёдке,
Когда, вертясь угрём на сковородке,
Я выдал что-то знойное совсем,
Вдруг дрогнул дробный ритм твоей походки
И, покачнувшись, как от рюмки водки,
Ко мне ты потянулась телом всем...
Но тут же оказалось - показалось:
То у тебя тесёмка развязалась,
И завязала ты её бантом,
Пока, в пространство преданно врезаясь,
Рванув к тебе, всем спринтерам на зависть,
Я падал мимо. Мордой на бетон.
В другой же раз ты тоже потянулась,
Но вовсе не ко мне уже, а так -
Зевая. Знать давая, что проснулась
Ты от моих психических атак.
И, принимая колкость за контакт,
Балдея от таких твоих потяжек,
Твой каждый вздох беря на карандашик,
Сбивался я, живя с собой не в такт.
Любимая, меня ты не любила...
А, помнишь ли, как солнце в очи било?
Как остров плыл, качаясь на волнах?
И гниду гида - этого дебила,
С которым ты меня послала нах...
Ах, извини! Ну, вот - ещё раз: Ах,
Извини! - ей богу, не хотел я!
Само собою как-то сорвалось, -
Видать, ладонь сведённая вспотела
И удержать ей злость не удалось:
Когда припрёт, лох будь ты или лось,
А помянёшь иные части тела...
Однако - позабудем эту злость:
Порхнула прочь она и - улетела.
Я обещал и обещаю вновь
Что дальше будет - только про любовь.
Любимая, меня вы не любили.
Да, я пишу уже не "ты", а "вы":
Меж груды дел и прочих изобилий
Со мною вы не сблизились, увы.
Да и во мне слегка настройку сбили
Помехи ссор, другая лабуда.
Я был Тристан - его во мне убили, -
Вы, вы, Изольда! (Или ИзольдА?
Французское ведь имя). В общем - н-да...
Был целый мамонт, а остался - бивень,
Да и того не вырвать изо льда.
Нет... Всё же, нет: "меня ТЫ не любила".
Я быть хочу с тобой хотя б на "ты".
Ведь всё - в тебе. Все деньги, все мечты
В тебя вложил я. Всё скупил, что было,
Надеясь на проценты, на маржу.
И что же мне теперь? - смеяться мило
На твой прикол: "Прощай, я ухожу"?
Да ясно, блин, ежу, ужу, моржу,
Что, пусть ты и Елена (да хоть Ева!), -
Такое вряд ли выдержишь без гнева.
Проклятье! Это хуже хука слева,
Хотя удар пока я и держу.
Любимая, меня ты не любила.
А я - любил и всё ещё люблю.
Как дырокол, ты сердце мне пробила,
Как ледокол, дорожку прорубила
К большой воде замёрзшему уж было
Во льдах души стальному кораблю.
И вот теперь, растопленный тобою,
Один (один!) я в море выхожу,
Отчаянно гудя тебе трубою.
Послушай, я уже не про маржу! -
Как роща в дождь, сникаю и дрожу,
Отсыреваю просто - как обои,
Вмиг вдохновляюсь малостью любою,
Брешу и брежу, грежу и грешу,
В компьютер, как в глаза твои, гляжу
И исхожу
Любовью.
ТЕТРАДЬ ЧЕТВЁРТАЯ
"БУДЬ ТЫ, МИЛАЯ, БЛАГОСЛОВЕННА!"
ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ КОЛУМБА
Будь ты, милая, благословенна.
В небе звёзд, в море волн немеряно,
А печаль моя сокровенна
И прозрачны мои намеренья -
Будь ты, милая, благословенна!
В море волн, в небе звёзд немеряно,
Но стихают они и меркнут,
И случайности жизнь доверена, -
И опять от родного берега
С позволения королевы
Я плыву открывать Америку
В хрупкой туфельке каравеллы.
Не за золотом, не за славою,
Не за счастьем вдогон, тем более, -
Выхожу я в последнее плаванье
За последней своей любовью.
Глубь под днищем и даль за мачтами -
Вновь грозятся мне божьей карою,
Но всё ярче и всё заманчивей
Светят издали очи карие.
Грустью сердце моё ужалено:
Столько в бурях уже потоплено!
Но от этого лишь желаннее
И нужней твои губы тёплые.
И пускай на душе тоскливо,
Пусть дорогу искать запарюсь -
Я под крышею не состарюсь.
Где мои семь футов под килем?
"Эй, на палубе! Ставить кливер!"
Надувайся же ветром, парус.
ПОИСКОВЫЕ РАБОТЫ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
"Я знаю - срок уж мой измерен,
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днём увижусь я".
Пушкин
Я тебя не вижу пятый месяц,
Ни с утра, ни днём, ни вечерами.
Думаешь, такой расклад уместен?
Лично мне он очень не по нраву.
Утром, например, встаю с постели:
Загляну в чулан, пошарю в ванной -
Всё впустую! И стою, растерян:
Где же ты, мой друг обетованный?
И к полудню ближе - та ж исторья:
Женщину какую ни заначу,
Приставая к каждой непристойно, -
Нет тебя меж ними. Однозначно!
Вечером придёшь с работы тоже,
Под диван заглянешь, всё надеясь, -
И скрипишь зубами, день итожа:
Ну куда ж ты, дорогая, делась?!
Так не дуйся, что я стал подавлен
И размяк, как плавленый сырок.
Да другой тут сдох бы и подавно!
Знаешь, пятый месяц - это срок.
ГОЛОС РОКА
"Но только б, только б не её
Невыносимый голос!"
Маяковский
Твой голос мне сперва казался странным -
Гортанным, чужестранным, терпким, пряным;
Ещё он мне напомнил стиль барокко.
О, знал бы я, что это - голос Рока!
В его тонах густых, размытых, низких
(И этим тоже мне совсем не близких)
Мне чудилась смесь грусти и порока.
Ах, знал бы я, что это - голос Рока.
Но понемногу он влезал мне в душу -
Как рыба та, что выползла на сушу,
Чтоб земноводным сделаться до срока.
(О, знал бы я, что это - голос Рока).
И постепенно он во мне обжился,
Всех обаял, со всеми подружился,
Всем стал своим, заигрывая робко.
Эх, знал бы кто, что это - голос Рока!
И вот однажды пируэтом плавным
Всех обошёл он, став отныне главным,
Хозяев прежних строя у порога.
И тут я понял: это - голос Рока.
И переставил он во мне всю мебель;
Уж и не знаю: Солнце нынче - в небе ль?
Такая в сердце смута и морока.
Причиной же - твой голос, голос Рока.
Но что всего прискорбнее и хуже -
Мне не вернуться вспять, принудив уши
Исполнить волю позднего зарока:
Забыть, не слышать этот голос Рока.
И он звучит во мне, не умолкая,
Всё заглушая, всюду проникая;
И сам уж рвусь я, млея от восторга,
Забросив всё, лишь слушать голос Рока.
"СИРЫЙ"
Словарь русского языка
Есть такое слово, Лена - "сирый":
Я на нём словарь открыл случайно,
Проверяя - всё ли в этом мире
О тебе исполнено речами.
Мысль такая в голове бродила,
Что вот пальцем ткну сейчас в любое
И опять, как вспышкою тротила,
Разнесёт мне голову тобою.
А ещё мне было интересно -
Неужели и такая мелочь
Снова вдохновит меня на песню
О тебе, мой ангел очумелый.
И, смотри ведь, так оно и вышло!
Разве ж я не сирый - не сиротка,
Когда долго слов твоих не слышу
И тебя поругиваю робко?
Разве ж я, увы, не одинокий
Или (третий смысл) не бесприютный,
Если толку нет от наших "Нокий"
Даже без оплаты поминутной?
НЕ С ТОГО ЛИ?
"Может, поздно, может, слишком рано
Походить я стал на Дон-Жуана"
"По всему Тверскому околотку
Знают мою лёгкую походку"
Есенин
"Подонки!"
Жирик
Много я способен скорчить рож.
Самых разных. Только, как ни корчу, -
Всё на донжуана не похож.
Видно, навели (подонки!) порчу.
С малолетства к женщинам влеком,
Я бывал и глупым, и жеманным,
Был я даже как-то пошляком,
Но, увы, ни разу - донжуаном.
Так вот - купишь новое пальто,
Вмажешь... Ну, чего ещё бы вроде?
А заглянешь в зеркало - не то!
Всё, как прежде, - ближе к Квазимоде.
А на кой она мне, эта роль?
И в монахи - вроде б рановато...
Не с того ли, Лена, не с того ль
Стала ты ко мне холодновата?
Эх, а был бы я бы донжуан,
Да имел бы лёгкую походку,
Ты б сама за мной хоть в Андижан,
Хоть в Якутск рванула, хоть в Находку.
Ты тогда не липла бы к окну,
От меня стараясь отстраниться...
Слушай, может, я опять рискну?
Я ж ещё не пробовал побриться.
НЕ ОБОЧТИСЬ
"Я последний поэт деревни"
Есенин
Я не первый и не последний,
Кто твердит о любви тебе,
Пробегая досужей сплетней
В одинокой твоей судьбе.
И большого в том нет резона,
Чтоб любить меня и беречь,
Отчего и полна озона,
И разреженна твоя речь.
Но скажу, преклонив колено,
Я упрямо на то в ответ:
Я - последний поэт твой, Лена.
Я единственный твой поэт.
ЗАМРИ!
Любимая, я так разнообразен:
Умён и глуп, красив и безобразен,
Но шевельнёшь ты нехотя рукой,
И становлюсь я просто никакой.
Так, может быть, не надо шевелиться?
Пускай уж горе (лучше радость) длится,
Чем эта немота и глухота
От твоего коронного хита.
Вот, помнится, игра была такая -
Кричали мы "Замри!" на раз-два-три
И замирали, к позе привыкая...
Ты слышишь? - я кричу тебе: "Замри!"
НЕНОРМАЛЬНОСТЬ
Я на тебе слегка, по-моему, помешан.
Хотя, возможно, этот вывод и поспешен,
Но всё же он - отнюдь не вычурная лесть,
И что-то есть во мне от спятившего, есть.
Ах, если б знала ты, Прекрасная Елена,
Как преклонить свои мне хочется колена
Перед тобой - упав хоть лужи посреди.
Одна удерживает мысль: "Не навреди!"
Лишь вспомню я твои уста, глаза и плечи,
Лишь опечалюсь снова тем, что ты далече,
И сразу маревом весь мир передо мной
Плывёт, как воздух над асфальтом в летний зной.
Пусть поцелуй твой по ошибке мне обещан,
Но с той поры других в упор не вижу женщин:
Я захмелел тобой с единого глотка,
И жизнь идёт на распродажу - с молотка.
Нет, не напрасно, видно, всё-таки, не даром
Подобный бзик назвали солнечным ударом:
Так и шатает от него, и валит с ног,
Как будто я от долгой качки занемог.
Ну и скажи теперь - да разве ж я нормален? -
Когда вот так тобой объят и одурманен,
Когда про всё кругом забыл, на всё забил
И лишь люблю, как будто сроду не любил.
ЖАЛОБА
Я присягнул тебе, как Родине,
Мне на других смотреть не хочется,
Как будто зелье приворотное
Глотнул и - выпал в одиночество.
Чем был богат, теперь распродано
И отдано - тебе на почести,
И, как дворняга беспородная,
Живу без имени, без отчества.
Ещё и полпути не пройдено,
А в горле уж першит от горечи,
И жизнь моя, как угорь, корчится,
Шипя на раскалённом противне.
И как ты миг тот проворонила,
Меня своей отравой потчуя? -
Когда на резком повороте я
Крутнулся юзом по обочине.
Когда, во льдах пробиться пробуя,
Взглянул в глаза твои и тотчас же
Вдруг провалился в них, как в проруби,
Хотя и знал, что этим кончится.
ДУАЛИЗМ
"То робостью, то ревностью томим".
Пушкин
Ладно, то, иль то. - А вы попробуйте,
Так вот, от натуги одурев, нести
Враз и ношу неподъёмной робости,
И проклятый груз гнетущей ревности.
Вы рискните обвязаться лямками -
Крест на крест - надежды и отчаянья,
Мчась-плетясь то кочками, то ямками
От сияний тьмы навстречь с ночами дня.
Не стесняйтесь, пробуйте же, пробуйте,
Не тушуйтесь: вдруг да и получится -
Нежность совместить с тоской и злобою,
Вечность - с мимолётностью получаса.
Это вам не ёрш из пива с водкою,
Это забирает злей, чем алкоголь,
Если удаётся фокус вот такой -
Вылепить великое из жалкого.
О, извечный дуализм дуэли той,
Чья отдача - в сердце, не в ладонь мою,
Что упрямо надвое не делится
И зовётся мукою любовною.
В ГОРЯЧКЕ
(ПО-ВИДИМОМУ, БРЕД)
"Воспалённой губой припади и попей"
Маяковский
О, мои воспалённые губы!
О, мои обветшалые уши!
Пожелать бы вас надо врагу бы -
Только мне ж ведь и станется хуже.
Только с чем же останусь тогда я,
Ничего не шепча и не слыша,
А лишь жадные взгляды кидая? -
Так и вовсе отвалится крыша!
Пусть же мучит меня хитрый герпес,
Пусть с ушей моих сыплется перхоть,
Ничего, дорогая, потерпишь!
Ах, приди же ко мне ну теперь хоть.
И забудусь в любовном пылу я,
Своей страстью тебя донимая:
Воспалённой губой - но целуя,
Приболевшим ушком - но внимая.
ОГОНЬ, БАТАРЕЯ!
"Ты прохладой меня не мучай"
Есенин
Как мне обрыдла холодность твоя!
И без того на улице не жарко
И вынужден в таком разрезе я
До батареи тапочками шаркать.
Но суждено и возле батарей
Пупырышками телу покрываться.
Одна надежда - ты. Эй, обогрей!
Не водкой же, ей богу, согреваться.
Ну, погоди отпихивать ногой,
Ну, посмотри, как, ёжась и дурея,
Я мотыльком лечу на твой огонь,
Хоть ты совсем, совсем не батарея.
ДОГОНЯЛКИ
Увлечена своими играми,
И не оглядываясь даже,
Через меня ты перепрыгнула
И понеслась куда-то дальше.
Такая с виду агрессивная,
Но всё же внутренне уютная,
Куда несёшься ты, красивая,
И что за блажь - тебе попутная?
Какая цель тебя попутала
И где погони окончание?
Скажи, ответь - и тоже буду там
Я поджидать тебя заранее.
АЛЬТЕРНАТИВА
Что ли, мне повеситься на лампочке?
Надоело вечно жить подвешенным:
Я к тебе и так, и сяк, и - лапочкой
Обзываю очень даже вежливо;
Я тебе, как пёс, таскаю тапочки
И уже нутром и с виду внешнего
Стал похож ну прямо на Христа почти
(В исполненье Бельмондо, конечно же).
Дашь ты мне, не думая, зазря тычку, -
Кто бы врезал тут же и - тебе же, но
Я терплю, помалкиваю в тряпочку,
Даже если сердце бьётся бешено.
Вот ты всё молчишь (а это ляп, учти),
Ну а я - пою себе по-прежнему,
Даже солнца так лучей деля пучки,
Чтоб тебе досталось больше вешнего.
Но устал тянуть я эти лямочки,
Так прими смиренно неизбежное -
Иль повешусь скоро я на лампочке,
Или ты со мною станешь нежная.
ИЗЫДИ, САТАНА!
"Не гроза, а это просто
Ревность двигает горами"
Маяковский
Что мной движет? Я не знаю.
Но, надеюсь, что не ревность,
Что ушла она, родная,
В мир иной, в седую древность.
Да, не раз она встречалась
Мне в садах любви цветущих
И ожогом отмечалась,
Вдарив молнией из тучи.
Да, не раз себе вредил я,
От любимой прячась гордо
В этой пасти крокодильей
То по пояс, то по горло.
Только, право, вусмерть, вдосталь
Я надвигался горами:
Впредь любить желаю просто -
Лишь от нежности сгорая.
Быть хочу святей раввина,
Чтоб не мне - себе на горе
Билась ревности равнина
О доверия предгорья.
БОЛТОВНЯ
"Увы! Язык любви болтливый
...Тебе докучен, ангел мой"
Пушкин
Болтаю, истинно болтаю!
Без удержу - из куражу.
Тебя словами оплетаю
И междометьями вяжу.
На каждый взгляд, на каждый локон
Отдельный издаю восторг,
И серебришься ты, как кокон,
Вся в паутине нежных строк.
Да только, милая, похоже,
Моих признаний остриё
Тебя лишь чиркает по коже,
Но не царапает её.
Хоть рви тебя стихов зубами,
Хоть бей отчаянья бичом, -
Такие детские забавы
Тебе, как видно, нипочём.
И, ничего не замечая,
Ты продолжаешь гнуть своё
И пожимаешь лишь плечами
На всё неистовство моё.
ПРИЧИНА ПРИЧИН
"Деточка, все мы немного лошади,
каждый из нас по-своему лошадь"
Маяковский
Знай, если между нами что и было,
То это потому, что ты - кобыла,
А я - кобыл... Хоть, впрочем, не уверен.
Скорей, кобель... Но точно, что - не мерин.
А было по-другому бы (допустим) -
Детей искали б мы (увы!) в капусте,
Или таскал бы нам их глупый аист.
Как славно, что мы лошади! (Покамест).
Давай же резво по полю поскачем,
Смеясь в глаза жующим травку клячам,
Ведь и копытом в лоб меня даруя,
Так хороша ты без седла и сбруи!
ОСТРОВА
"Вот и жизнь пройдёт, как прошли Азорские
острова."
Маяковский
Помнишь ли, как мы в составе камерном -
Ты да я, да двое моряков -
Проплывали как-то морем Мраморным
Мимо островов и островков?
Ввысь взбирался каждый тёмной кручею,
Но не заслонял нам солнца свет,
И такой казалась жизнь везучею,
Будто лучше не было и нет.
А когда окраинного острова
Контуры растаяли, - в тиски
Сжало сердце вдруг зачем-то острое,
Злое ощущение тоски.
С той поры уже полгода минуло,
Но закрою только лишь глаза:
Вот она - тоска, опять нахлынула,
Как под веко влажная слеза.
И пою я с мукою задорною,
Путая размеры и слова:
"Если б знали вы, как мне дороги
Эти Принцевы острова".
ЭТО - ДИАГНОЗ
Я терпелив, как сорок тысяч братьев.
Хотя порой бунтую и ропщу,
Рву и мечу, но, если разобраться, -
Ведь всё тебе прощаю. И прощу.
Сам не пойму, как так меня скрутило,
Что белый свет в глазах моих померк
И на тебя вдруг жизнь закоротило,
Рассыпав искр слепящий фейерверк.
Бездумно, незаметно, шаг за шагом
Втянулся я в азартную игру
И матом сделал то, что было шахом,
И на тебя подсел, как на иглу.
Эх, провести бы мне лоботомию,
Всё вырезать, сравнять заподлицо,
Чтоб так жестоко память не томило
Твоё невозмутимое лицо.
Но снова я шепчу тебе: "Останься!"
И понимаю: сколько ни хитри, -
Любовь, как рак, пустила метастазы
И выедает душу изнутри.
НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ
Для тебя любовь - простая шалость.
Ты ушла в отрыв, не дав мне шанса,
Завершила круг и отдышалась.
Ну а я тобой не надышался.
Ну а я - никак не настрадаюсь,
Хоть дошёл до ручки и до точки, -
Так и рву, как пьяный Нострадамус,
Всем ромашкам встречным лепесточки.
Я ж ещё бегу тебе вдогонку,
Всё, как встарь - всерьёз, а не играя,
Только помаленьку-полегоньку
Изнутри дымясь и выгорая.
И хотя вдали уж виден финиш,
Всё я жду с надеждой и опаской -
Вдруг его ты снова отодвинешь
Вечно неожиданною лаской.
ТРЕВОЖНЫЙ СИМПТОМ
"Любовь ещё, быть может,
В моей душе угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит"
Ну, Пушкин, Пушкин!
Я остываю. Слышишь? - остываю!
Не устаю, но всё же - отстаю,
Поскольку вечно днищем задеваю
И торможусь о холодность твою.
Вот ты мне снова в срок не отвечаешь,
А я ведь ничего - я не печалюсь.
Я стал на удивленье терпелив.
Лишь с непривычки при ходьбе качаюсь,
Свою тоску, как ногу, отпилив.
А, помнишь, как душа моя вопила?
Как яростно рвалась из тела вон!
Где этот пыл? Куда девался он?
Обшарь хоть все карманы - нету пыла.
Один рубец горит на месте спила,
Но тоже - заживёт до похорон.
Короче, хоть любовь ещё, быть может,
И не угасла в полной мере, но
То, что она меня уж не тревожит,
Тебя слегка встревожить бы должно.
ВЕЧЕРНЕЕ
Закатилось солнце незакатное,
Словно похороненное заживо.
Вот и ты, любовь моя плакатная,
Изойдёшь пастельными пейзажами.
Отгудишь, оттренькаешь, откапаешь,
Не скупясь, не думая: а что потом? -
Спав капелей мартовских раскатами,
Схлынув майских гроз интимным шёпотом.
Там, где было вольно, будет узенько,
Та, что всё грубила, станет лапочкой,
И стихов отвязных цветомузыка
Отпорхает пляшущею бабочкой.
Все ведь мы - балбесы, все мы - олухи,
Все робеем под ночными сводами,
Набежавших молний злые сполохи
Отводя в поля громоотводами.
Все мы сбиты с толку окружением
И, как пни, впадаем в изумление,
Если под высоким напряжением
Кто-то вдруг срывает заземление.
НЕ ЗАБЫВАЙ
Я люблю тебя отчаянно,
Только сам давно уж чувствую,
Что впустую эти чаянья,
Что напрасно в дверь стучусь твою.
Нет, не звякнешь ты щеколдою -
Так и будем жить расколото.
Но за дрязгами, за буднями
Ты хотя бы не забудь меня.
Вспоминай хотя бы изредка -
Пусть как дурость, пусть как призрака,
Но из памяти не выдери
Этой тени, этой придури.
Мне уже не надо большего,
Чем к тебе, моя хорошая,
Приходить в ночи непрошено
Тихим голосом из прошлого.
Пусть не впустишь ты к себе меня -
До того с тобою дожил я,
Что боюсь, как гнева Божьего,
Лишь последнего забвения.
ИСПОЛНЕНИЕ ВСЕХ ЖЕЛАНИЙ
Что теперь ни пожелай,
Всё сбывается, -
Рана та, что зажила,
Забывается.
Вот и это удалось
С божьей помощью -
Ты уходишь с глаз долой
Чёрной полночью.
Вроде б следующий шаг -
И из сердца вон…
Что ж гудит в моих ушах
Похоронный звон?